На суше и на море 1975 - [8]

…Той весной, когда познакомился я с Денисовым, он возводил в котловане ряжи. Из котлована тогда только-только откачали воду, но люди работали в резиновых сапогах, по колено в холодной — из снега и льда — жиже. Енисей не хотел отдавать людям без боя свою территорию, не хотел мириться с тем, что отняли у него почти половину его ширины и зажали в узкий коридор под скалой. И он постоянно просачивался в котлован через только что насыпанную, еще не спрессовавшуюся каменную перемычку.

Но это было лишь преддверием настоящей битвы. И люди знали это. Знали, что через месяц-два, когда начнется ледоход, Енисей даст генеральное сражение. Огромные льдины начнут днем и ночью таранить насыпь, и она может не выдержать: глыбы гранита развалятся, вода хлынет в котлован. Отстоять его смогут только ряжи — сооружения высотой в многоэтажный дом из толстых деревянных брусьев. Их надо возвести, обшить стальными листами, и тогда ряжи начнут крошить льдины, не давая им скапливаться около котлована.

И люди в котловане срочно возводили ряжи.

Денисов в те дни забыл про отдых. Заботы накладывались одна на другую: не хватало рабочих, техники. Каждое утро он первым делом ехал на котлован: что с ряжами? Он поднимался на эти ряжи и подолгу ходил вдоль брусчатой стены, осматривая, ощупывая ее руками. Затем тихонько постукивал по дереву носком сапога и снова прикладывал ладони к белой, пахнувшей смолой стене. Денисов каждое утро совершал свое странное священнодействие, и я никак не мог понять его смысл.

Наконец, не выдержав, спросил. Ответ поразил меня. Денисов не шутил, он был совершенно серьезен:

— Зачем ощупываю ряжи? Прикидываю, сколько мне за них всыплют строгих выговоров и по какой статье уволят со стройки.

Оказалось, что проектировщики дали совершенно точные указания, какого сечения должны быть брусья для ряжей, какой длины, из какого дерева. И Денисов заказал именно такие брусья какие требовались. Но на стройку пришли иные — тоньше, короче, из древесины другого сорта. К тому же и эта уменьшенная толщина брусьев оказалась не всегда выдержанной. Иные брусья еще больше утончались к середине или к концам.

Разумеется, можно было отказаться от присланной древесины, вернуть ее. Но это означало задержать укладку ряжей в котловане, поставить под угрозу всю стройку. Укладку ряжей нельзя было отложить ни на день, ни на час! Уже палило вовсю почти летнее солнце, и енисейский лед мог вскрыться в любую минуту.

Проектировщики заявили, что они снимают с себя всю ответственность за судьбу котлована, если ряжи будут построены из некондиционной древесины. Они составили соответствующий документ и дали его Денисову подписать.

Он подписал.

И отдал распоряжение укладывать ряжи, приняв всю ответственность на себя.

Это не было безумной, безотчетной смелостью. Владимир Тимофеевич несколько ночей просидел с логарифмической линейкой и определил, что ряжи даже из такой древесины должны выдержать.

Через несколько дней ему снова пришлось принять на себя немалую ответственность. Землечерпалки, которые чистили дно реки под ряжи, дошли до мерзлого грунта. Проектом это было предусмотрено, там говорилось, что лед должны убрать мощные экскаваторы. Денисов распорядился притащить в котлован эти машины. Их притащили к вечеру, и всю ночь они своими ковшами царапали многометровую толщу льда, но он не поддавался.

Денисов узнал об этом ранним утром, как всегда, первым делом приехав на котлован. Я видел, как он молча ходил вокруг экскаваторов, уже не работающих, бессильно, виновато опустивших свои ковши. Затем Денисов направился в прорабскую.

— Надо взрывать! — решительно сказал он прорабу.

Это был единственный выход из сложившегося положения. Мерзлые, ледяные глыбы могла разрушить только взрывчатка. Но она же могла разрушить и ряжи. Разнести их в щепки. Смести с лица земли. Что тогда делать? Начинать все сначала? Для этого тоже не было ни времени, ни людей, ни материалов.

— Надо взрывать! — решительно сказал Денисов прорабу. — Под мою ответственность!

Он уехал из котлована и не появлялся все то время, что бурили в котловане скважины для тола, прокладывали от лунки к лунке провода, уводили из котлована людей. Денисов не хотел в эти минуты волновать взрывников своим присутствием: они ведь и без него, Денисова, знали, что решился он на опаснейшее дело и что рассчитать взрыв до миллиметра невозможно, хотя и надо.

Но едва прозвучал в котловане взрыв, вздыбив к небу черное облако и громким эхом прокатившись по ущелью, едва улеглись, замерли на огромном пространстве снега и льда комья земли, увидел я «газик» Денисова. Обгоняя людей, первым промчался он в котлован. И когда все мы тоже прибежали туда, Владимир Тимофеевич уже ходил по белым брусьям ряжей, на которых не осела даже земля, так ювелирно был произведен взрыв. Счастливая улыбка светилась на его осунувшемся лице.

Через три педели Енисей вскрылся. Ряжи выдержали неистовый напор льда. Котлован устоял..

— Ну, что, провезти вас по городу?

— Конечно! Традиция есть традиция. Не будем ее нарушать!

— Хорошо, не будем!

Денисов рывком бросает свой «газик» с места и сразу же за складами и мастерскими сворачивает влево — к Черемушкам. Каждый раз, когда я приезжаю на стройку и встречаюсь с Денисовым, он везет меня показывать свой город, все то новое, что появилось в нем.