На суше и на море, 1972. Фантастика - [19]

Пришельцы молчали, и молчание становилось невыносимым. В голове у Мэкензи возникали сотни вопросов, но он не знал, на котором остановиться. Опять спросить, кто они и откуда? Юноша опередил его:

— Мы из будущего, — сказал он. — Из две тысячи четыреста семьдесят третьего года.

Девушка кивнула, подтверждая его слова.

Пять веков! Мэкензи не сомневался в правдивости пришельцев, он достаточно пригляделся к ним, чтобы поверить в необычайное.

— Пять веков! — воскликнул он. — Что же вам нужно здесь?

Пришельцы не ответили. Только девушка смяла портрет, словно желая спрятать его. Теперь стала видна надпись под фотографией: «13 июня, пятница…» Клочок газеты был оборван так, что года Мэкензи не увидел.

— Пять веков! — опять повторил Мэкензи и машинально предложил: — Давайте знакомиться. Меня зовут Роберт Мэкензи, химик-биолог.

— Лед Ивен, — представился юноша.

— Эда Люс, — сказала девушка.

Ни поклона, ни улыбки. Они назвали себя, и только. Мэкензи тоже не встал из-за стола, не подошел к ним. Может быть, через пять веков и не принято будет, знакомясь, подавать руку. Каждое время имеет свои условности.

Разговор по-прежнему не клеился. Мысль вращалась вокруг одного-двух вопросов. Мэкензи спросил:

— Что привело вас сюда?

— Ваше открытие, — ответил Лед Ивен.

Мэкензи посмотрел на рукопись. Только что он закончил последний абзац. Чернила еще не высохли, когда листки колыхнул ветер перед появлением пришельцев из двадцать пятого века. Их интересовало открытие? Но ведь в далеком будущем должны были бы о нем знать. Или открытие Мэкензи не дошло до них, затерялось? Они ищут теперь его истоки, автора, который за час до их появления думал, что осчастливит человечество, навсегда избавив его от голода. Наверное, заблуждался он на этот счет и напрасно гордился собой…

Мэкензи взял листки и, медленно перебирая их пальцами, вглядывался в неровные строчки, читал отдельные фразы. Середина двадцатого века: революция в физике, ядерная энергия, поиски кварков — первоосновы материи… Последняя четверть века — революция в биологии: синтезирован белок, рядом его открытие — биогенез. Название до дерзости смелое. Но дерзать — значит быть настоящим ученым, смотреть вперед. То, чего добился Мэкензи, еще не создание жизни, открыватель не переоценивает свой труд. Но это первый шаг к овладению тайнами живой природы, и название «биогенез» устремлено в будущее.

Сейчас, когда труд готов, отлит в четкие законы и формулы, Мэкензи листает готовую рукопись и вспоминает прошлую свою жизнь. Что двигало им? Честолюбие? Жажда денег? Сын фермера из Айдахо, он замешан не на этих дрожжах — славы и денег ему не нужно. Зато он помнит детство, лица, глаза, в которых одно желание — добыть хоть немного пищи, чтобы не умереть с голоду. Он видит миллионы рук — детских, старческих и мозолистых, тянущихся к куску хлеба. Слышит плач голодающих, и в нем — свой детский плач.

Ему удалось выбиться в люди. Работал в ресторане: мыл посуду. Было это в Чикаго, в университетском квартале, ему едва исполнилось семнадцать. Сдружился с Бэйлом, студентом-химиком, тот обратил внимание на способности Мэкензи, помог в учебе. Мэкензи поступил в университет. Здесь услышал о русском биологе Тимирязеве, о его идее создания искусственной пищи. Мир без голода! Предвидение? Мечта?… Она захватила Мэкензи, стала его мечтой. Россия! Оттуда шли вести все более удивительные: мысль о синтетической пище развивает академик Несмеянов. Создана искусственная икра!.. Мэкензи покорен. А дальше — работа, работа. Мэкензи получает ученую степень. Приглашен первым консультантом в «Кемикл америкен» — крупнейшее химическое объединение. Лучшие лаборатории, оборудование к его услугам.

Мэкензи был одержимым. Ни семьи, ни друзей — только работа, бесконечные опыты с морской водой! И наверное, никому из живущих сейчас на Земле она не раскрыла столько тайн.

…Мэкензи остро ощущает неловкость момента. В кабинете гости, а он не может найти тему для разговора — листает рукопись. Может, потому, что это необычайные гости? Пять веков!.. О чем с ними говорить? Они тоже молчат! Только сказали, что их привело сюда его открытие. Вот это, которое изложено в рукописи. Мэкензи продолжает листать ее.

Морская вода занимает две трети земной поверхности. В ней растворены все элементы таблицы Менделеева — от водорода до трансурановых. Морская вода — это кровь Земли и колыбель жизни. Любопытно, что кровь человека схожа по составу с морской водой. Это не дает забыть, что наши дальние предки вышли из океана… Но проблема не в этом. Мэкензи открыл, как, действуя на морскую воду электрическим, магнитным и нейтринным полями, получать из нее любой продукт — от простой водоросли до апельсина, рыбной икры и мяса. Океаны неисчерпаемы. Состав их воды почти всегда одинаков. Это потому, что, если происходит убыль одного или нескольких элементов, они тотчас пополнятся из тела Земли. Вода и Земля существуют не сами по себе. Они нераздельное целое, комплекс, мудро отрегулированный природой для поддержания третьего начала — Жизни. Вода — Земля — Жизнь — вот единое целое, образующее мир.