На суше и на море, 1971 - [30]

— Итак, Пикар, не забудьте, что капитан парохода — звучит солидно, по-современному и соответственно вознаграждается. Правда, в этом титуле больше прозы, чем поэзии, но таково уж наше деловое, прозаическое время… А парусник — это все равно что «Легенда об Уленшпигеле» — романтические, но давно прошедшие времена… Попутного вам ветра, дорогой.

Лонгвиль и Пикар обменялись крепким рукопожатием. Оба хитро улыбались, оставшись довольными своей противозаконной сделкой.

По пути Магеллана

Миновав Бискайский залив, не показавший на этот раз своего буйного характера, парусник оставил позади Мадейру и подошел к Канарским островам, вступив на путь Магеллана. Свежий попутный ветер подхватил его и понес к берегам далекой Америки. Разрезаемые форштевнем корабля, пенились зеленоватые воды океана. Где-то слева остались последние клочки суши — острова Зеленого Мыса. Теперь бескрайнюю пустыню океана не будет оживлять ни один островок.

Жара… Безветрие… Взлетают над водой хвостатые летучие рыбки. Немощно повисли паруса. При штиле жара становится невыносимой, а новоявленные моряки совершенно обессилены чертовым пеклом. Наконец зной сменяется освежающим ветерком, переходящим в не столь уж внушительную, но вполне достаточную для экзамена бурю. Экипаж с нею справился удовлетворительно. Потом снова наступила нестерпимая жара.

Пикар не давал команде отдыха, почти ежедневно устраивал авралы и учения. Отличившиеся получали стакан плохонького рейнского вина. Вскоре весь экипаж был готов встретить настоящий шторм. Пикара не покидала уверенность, что рейс в Кальяо будет успешным. А обратный? Здесь все зависит от бога и… умения! Так думал Пикар, имевший на своем счету не одну своевременно потопленную «старую калошу». Это пикантное дело было его второй, но самой доходной профессией. Такие профессиональные губители парусников появились в годы ожесточенной, бескомпромиссной схватки парусного и парового флота.

В Буэнос-Айресе «Леопольд» простоял недолго, запасаясь пресной водой и свежей провизией. Но, несмотря на принятые меры, один из юнцов — искатель приключений, сумел сбежать с корабля.

— Бестия! — прошипел Пикар штурману. — Воспользовался даровым проездом, щенок, и даже махнул рукой на жалованье, которое мы выплатим только в Кальяо! Надо быть настороже в Вальпараисо.

— Вот увидите, капитан, когда пойдем в обратный путь он будет слезно молить в Айресе, чтоб отвезли его обратно к папе и маме, — усмехнулся штурман. — Я уже вижу лохмотья этого блудного сына и грязные подтеки от слез на мордашке!

В глазах Пикара мелькнул хитрый огонек, но он ничего не ответил. Оба еще не знали, что парнишке достался счастливый жребий.

От самого Буэнос-Айреса Атлантический океан трепал «Леопольда» непрерывными бурями, словно в отместку за относительно спокойную первую часть плавания. Экипаж был измотан не учебными, а всамделишными авралами.

А бывалые моряки стращали новичков мысом Горн.

При постоянных сильнейших западных ветрах это самое труднопроходимое место в мире, а при частых штормах — хуже Дантова ада! Уж кого-нибудь и чего-нибудь недосчитаемся!

Наступил апрель, весенний месяц в северном полушарии, а здесь были длинные ночи, холодные ветры — осень! Незнакомые созвездия, загадочные, как египетские иероглифы, проглядывали сквозь случайные окошки в сплошной пелене туч.

Однако мыс Горн, несмотря на карканье бывалых моряков, обогнули удачно при порывистых, но умеренных западных ветрах, затрудняющих проход из одного океана в другой. «Леопольд» уже бороздил Тихий океан — вот он плещется своими огромными серыми волнами! И у новичков отлегло от сердца: мыс Горн уже за спиной. Но ветер был свежим, а белые барашки волн и срывающиеся с их верхушек мириады жемчужных брызг, по мнению Пикара, ничего хорошего не сулили. Южнее, у мыса Горн, начиналось очередное светопреставление. Пройдет немного времени, «театр военных действий» охватит акваторию, где плыл «Леопольд»…

Корабль исчез. Судам, шедшим из Атлантики в Тихий океан и в обратном направлении, а также совершающим каботажные плавания вдоль западного и восточного побережий Южноамериканского материка, давали указания искать пропавший парусник и его экипаж. Но большинство капитанов не хотело терять драгоценного времени — у них груз, дела, коммерция… И они шли своим курсом, не слишком отклоняясь от него, лишь безрезультатно шаря по горизонту биноклями для успокоения совести.

Гибель «Леопольда», небольшого корабля, водоизмещением всего в 1200 тонн, так и промелькнула бы только в газетах в виде краткого сообщения в несколько строк петитом, если бы вскоре в печати не появился рассказ единственного спасшегося с этого корабля моряка. Описание кораблекрушения и короткая робинзонада Луи Тусена стали новостью номер один.

В плену урагана

Казалось бы, что нового, интересного мог рассказать счастливец Луи Тусен? В пучинах морей и океанов погибло столько парусников, что, если бы их выстроить в кильватерную колонну, она, пожалуй, опоясала бы шар земной! Но каждое кораблекрушение — особая, неповторимая трагедия. До изобретения радио большинство судов гибло безмолвно — пропадало без вести, как часто случается на войне. Здесь дело было иначе: об обстоятельствах гибели «Леопольда» поведал единственный оставшийся в живых пощаженный стихией моряк, ставший одним из Робинзонов XIX века.