На Старой площади - [2]

Я тогда стал шаг за шагом распутывать цепочку событий, которые привели к такому финалу и, конечно, нашел разгадку. Нетерпеливый читатель найдет её в соответствующем разделе моих воспоминаний.

А теперь всего несколько слов о том, как важны подлинные, а не мнимые друзья в тяжелые минуты жизни. Такие друзья измеряются не стажем знакомства и не числом совместно выпитых бутылок, а тем, как они к тебе относятся, когда ты попадаешь в беду. Здесь ограничусь несколькими эпизодами.

Как часто бывает, меня тогда сторонилось подавляющее большинство моих знакомых. Из цекистов только Виктор Линник, работавший тогда в Отделе международной информации, продолжал ходить со мной в цековскую столовую, пока меня туда ещё пускали. Юра Бузулуков из Отдела пропаганды устроил мне встречу с помощником Егора Лигачева, который тогда считался вторым человеком в партии. Из этого ничего не получилось, но чистосердечная поддержка Юры меня очень тронула.

В те дни написал я очередную статью для «Правды» и отправил в редакцию Борису Котову. Он тогда был заместителем редактора международного отдела и часто заказывал мне материалы. На этот раз я ему позвонил и предупредил:

— Имей в виду, меня из ЦК выгнали.

— А мне это безразлично, — ответил Борис. — Я тебя печатал и буду печатать.

Как это часто бывает, помогали тогда не столько так называемые близкие друзья, сколько просто порядочные люди. Мысль о переходе в пражский журнал подал совсем не близкий мне заместитель заведующего «братским» отделом социалистических стран Георгий Хосроевич Шахназаров. В первые дни после увольнения, когда я ещё приходил в свой кабинет, он вдруг зашёл ко мне сам и попросил рассказать, как это всё случилось. Я ему поведал, что мой лучший друг Загладин предложил заштатную должность в секции по критике западных теорий в Академии наук.

— Ну вот ещё, — возмутился Георгий, — а почему бы Вам не попроситься в Прагу, в журнал «Проблемы мира и социализма»?

Он же сам подал эту идею Загладину, который отнесся к ней довольно инертно, если не сказать прохладно. Дело сдвинулось, когда подключился Виталий Сергеевич Шапошников, человек вовсе мне не близкий, но просто хороший мужик. Он быстро устроил мне свидание с приехавшим в Москву шеф-редактором пражского журнала Юрием Александровичем Скляровым. Тот задал мне только один вопрос:

— Вы идёте к нам с охотой?

И получив утвердительный ответ, сказал, чтобы оформляли. Характеристики Шапошникова ему было вполне достаточно.

Виталий Сергеевич был колоритной фигурой, довольно необычной в аппарате ЦК. Большой любитель выпить, он никогда не терял головы. Обладая богатырским здоровьем, круглый год ходил на работу с Кутузовского проспекта пешком, причем зимой пальто не надевал. Говорили, что он был вхож во многие вышестоящие кабинеты, где сидели такие же простые мужики. Пономарев ценил его за эти связи и способность улаживать назревавшие конфликты на вершинах власти. Ко мне Виталий питал инстинктивную симпатию, причем ещё до того, как узнал меня по работе. Ещё когда меня оформляли в ЦК, многие мои «доброжелатели» предупреждали: «Кого вы берёте? Он же грубиян». На что Виталий Сергеевич отвечал: «Ничего, мы тут сами грубияны».

Благодаря таким, как он, моё устройство на работу в Прагу длилось сравнительно недолго. Кстати говоря, проводилась стандартная тогда проверка по всем линиям, в том числе и КГБ. Результаты были однозначные: я оказался выездным во все страны мира. Версия о моих «чрезмерных контактах» оказалась ложной.

Как оказалось позже, уход из ЦК предоставил мне большие возможности для творчества. А в августе 1991 года, наблюдая из-за рубежа по телевидению за процессией изгоняемого со Старой площади аппарата ЦК, я понял, что хотя и не по своей воле, но убрался я оттуда вовремя.

Консультант ЦК

1 июля 1980 года, буквально на следующий день после своего прилёта из Нью-Йорка, явился я на свою новую работу в консультантской группе Международного отдела ЦК КПСС. Встречавший меня накануне в аэропорту Шереметьево сотрудник отдела покосился на мою бороду и бросил: «Если её оставите, это будет единственная в отделе и во всем ЦК борода». Я намёк понял и, придя на работу и доложившись начальству, осведомился, где в здании парикмахерская. Через полчаса вернулся в свою комнату чисто выбритым.

Бороду я носил с 1967 года и сохранял её, несмотря на смену нескольких мест работы. Помню, как первоначально вздрагивали охранники советской миссии при ООН, когда я туда приходил. Миссию тогда часто осаждали группы воинственно настроенных сионистов. К тому же напротив здания миссии находилась синагога, и наши ребята-охранники поначалу принимали меня за местного правоверного еврея.

Но ООН — ООН, а ЦК — ЦК. Начиналась новая глава в моей жизни, и она требовала и моего внешнего физического обновления.

Коллектив, в который я теперь приходил, не был для меня совершенно чужим. Скорее наоборот. С первым замом Пономарева — Вадимом Загладиным и заведующим консультантской группы Юрой Жилиным мы вместе учились в МГИМО, а позже работали в журнале «Новое время». То же относилось к четырем консультантам и выпускникам МГИМО — Игорю Соколову, Вадиму Собакину, Саше Беркову и Коле Ковальскому. Еще одного консультанта — Сашу Вебера я знал как регулярного автора статей в «Новом времени». И только один член группы — Андрей Ермонский был для меня новым человеком.