Погубили эти рыдания молодого Кобряна. Прахом пошли мечты рыбака о купчихе.
Через месяц господин и госпожа Кобрян возвращались из-под венца.
Их встретил уже успевший возвратиться из церкви шафер – телеграфист. Он был во фраке и новой ослепительно сверкавшей рубахе.
Временами, при взгляде на невесту, его подслеповатые глаза туманились, но он гнал подальше грустные мысли, ел и пил и усердно угощал гостей.
Пир был горой. Сторожиха, сторож и стрелочник сбились с ног.
Гости остались совершенно довольны и уж на рассвете разбрелись по домам.
Старик Кобрян, провожая своего друга-жандарма, не утерпел, чтобы не поделиться с ним разбитыми надеждами на купчиху.
Телеграфист не дошёл до своей квартиры и, споткнувшись об одну из скамеек, стоявшую на платформе, тут же на ней и уснул.
В его голове смутно проносились события дня, свадьба телеграфистки, отдавшаяся какой-то болью в его сердце, его фрак и мысль, что следующий месяц из-за этого фрака ему хоть в гроб придётся ложиться.
Он уснул, наконец, в твёрдом намерении изучить под руководством старика Кобряна науку рыболовства, как подспорье к никогда не хватавшему жалованью.
И ему приснилось, что он настоящий, заправский рыбак, что его лодка, нагруженная рыбой, плавно качается на волнах, что предрассветный ветерок пронизывает его чрез лёгкую морскую блузу, но ему это ни по чем, он сидит в своей лодке весёлый, сильный, здоровый и поёт какую-то удалую рыбацкую песню.
