На советской службе - [32]

То, что переписка выдающихся беспартийных лиц перлюстрируется, т. е. открывается и читается соответствующими органами, это не подлежит никакому сомнению. Для меня было ясно, что адресованная мне корреспонденция, а по возможности также и исходящая от меня, прочитывалась. Мои письма были весьма коротки и не содержали никаких личных впечатлений о советской России, о Москве, о том, что меня окружало и т. д. Но, как оказалось впоследствии, и переписка моей жены усердно прочитывалась. Когда я через некоторое время в Берлине имел возможность говорить с полномочным представителем С. С. С. Р. Крестинским и при этом указал ему на то, что мое желание иметь служебное местопребывание в Берлине объясняется отчасти и тем, что жена моя немка и не понимает по-русски, то Крестинский мне ответил:

— Незнание русского языка не является решающим. Если бы ваша жена имела желание принимать участие в нашей немецкой культурной работе (т. е. в социальной работе среди немецких коммунистов в Москве), то ей не приходилось бы писать своей матери в Шарлоттенбург письма полные отчаяния и тоски.

Это было явным доказательством, что и письма моей жены, не содержащие ни малейшей критики о Москве, открывались и читались и что содержание таковых уже попало в то «дело», которое велось обо мне.

Глава десятая Валютное управление — Комиссия по реализации государственных ценностей — Служебная поездка за границу: Берлин — Амстердам — Париж — Лондон

Валютное управление

Как уже указано, мое положение по службе в валютном управлении с самого начала оказалось весьма затруднительным. То обстоятельство, что я добровольно, по причинам казавшимся мне тогда целесообразными, отказался от звания начальника валютного управления, оказалось тактической ошибкой. Она отняла у меня единственную действительную опору, которая имелась бы за мною вследствие самого звания и создаваемого благодаря ему формальному престижу власти.

Мой коллега, тов. Шлейфер, который до моего прибытия в Москву фактически исполнял обязанности начальника валютного управления, уже с первых дней подходил ко мне с плохо скрываемым недоброжелательством. Уже во время первых переговоров, когда мы распределили между собой отдельные функции, он мне сказал совершенно откровенно:

Эго весьма правильно, что вы отклонили должность начальника валютного управления. С моей точки зрения, было ошибкою со стороны Сокольникова, что он вам сразу предложил эту должность. Вполне возможно, что у вас имеются соответственный знания и подготовка, но вы сначала должны освоиться с нашими условиями, а прежде всего вы должны заслужить наше политическое доверие. Я являюсь начальником валютного управления и я добровольно не уступил бы этой должности вам. Вы можете быть вполне уверены, что если бы вы не были настолько умны, чтобы самому отказаться от должности начальника валютного управления, то вы бы у нас тут не продержались и семи дней.

Шлейфер — человек интеллигентный, но беспардонный карьерист — был до ноябрьской революции партийным социал-демократом и только впоследствии вступил в коммунистическую партию. Он несомненно был убежденным членом партии, но был слепым фанатиком и делал, сознательно или бессознательно, все то, что мог, чтобы заставить коммунистов забыть его социал-демократическое прошлое. Он поэтому всегда был «plus royaliste, que le roi». Поэтому он гораздо чаще швырял вокруг себя громкими партийными лозунгами, чем это делали старые большевики, которые не нуждались в таком подчеркивании своей партийной правоверности.

Мне припоминается следующий характерный эпизод:

Мы имели совещание, на котором обсуждали вопрос о финансировании и снабжении жизненными припасами золотопромышленного треста в Сибири. Командированный в Москву представитель треста докладывал, что дело снабжения округа жизненными припасами обстоит очень плохо и что он боится, что уже заготовленные жизненные припасы не дойдут до места назначения до конца навигации. Наркомфин не предоставил своевременно средств для приобретения этих жизненных припасов. Кроме того инженер такой-то, управляющий работами на рудниках, также не стоит на высоте. Тогда Шлейфер прервал вдруг докладчика словами:

— Что же, и этот негодяй еще не расстрелян? Что же, и дело до сих пор не передано прокурору?

Я спросил его холодно:

— Почему же вы немедленно хватаетесь за расстрел? Ведь главный вопрос, который стоит перед ними — это тот, как бы фактически помочь теперь населению. Ведь прежде всего мы должны немедленно решить, какие конкретные меры для этого нужно принять. Притом, ведь вы вовсе еще и не знаете, кто в действительности виновен, действительно ли на-лицо злая воля инженера или просто сила обстоятельств.

Через несколько дней после моего поступления на службу Шлейфер мне сообщил, что валютное управление уже в течение почти трех месяцев ведет переговоры с голландской группой о продаже большого количества драгоценных камней. Он показал мне соответственный проект договора и просил о моем заключении. Я заявил ему, что должен лично вести переговоры с голландцами для того, чтобы составить себе точную картину дела. Шлейфер сначала никак не хотел этого понять. Но я категорически отклонил дачу заключения на основании простого проекта договора, заявив вместе с тем, что я согласен взять в свои руки проведение самого договора.