На сопках Маньчжурии - [49]

Когда ему приказали возглавить пятьдесят шестой полк и прибыть вместе с ним в МНР, Степан подумал, что, наконец-то, все встало на свои места. Увы… Полком он командовал недолго. Привел его в Тамцаг-Булак, а на следующий день сдал майору Куцепалову. Такие дела…

Майор Куцепалов весь июнь не просто находился при Жукове в качестве советника по авиационным вопросам, что, само собой, было его основной обязанностью… За это время он совершил два десятка боевых вылетов и участвовал в нескольких воздушных боях. А двадцать второго даже сбил японский истребитель! Летал он ястребке, который ему предоставлял майор Кравченко. Иванищев с Ледневичем ходили у Куцепалова ведомыми.

С самим собой он разобрался. Убедился, что пули не боится. И успокоился. И даже как-то вырос… Или выпрямился. Так или иначе, к нему вернулась уверенность в себе, а это для командира самое главное!

Получив полк, Куцепалов, вообще, воспрянул. Это не было понижением после бригады. Потому что полк был б о л ь ш о й. А на бригаде он был врио. И, вообще, если честно, лучше командовать полком, чем гонять балду при штабе…

И тут грянуло Баян-Цаганское побоище!

Вечером второго июля ударная группа двадцать третьей пехотной дивизии Квантунской армии под командованием генерал-майора Койчи Кобаяси навела понтонный мост, переправилась на западный берег Халхин-Гола и начала окапываться. К утру японцам удалось подготовить развитую систему противотанковой обороны.

Жуков очень оперативно отреагировал на самурайский рывок. В военном деле – это важнее всего. Он отреагировал по жуковски, быстро и решительно!

И не важно, что небо Баян-Цагана почернело от дыма сгоревших БТ…

Только за один день третьего июля было потеряно семьдесят семь танков и тридцать семь бронеавтомобилей, не считая восьми штук монгольских.

Светлая память героям, павшим в боях за свободу и независимость МНР…

Может быть, если бы батальоны одиннадцатой танковой бригады пятьдесят седьмого особого корпуса вводились в бой не разрозненно, сходу, а одним кулаком, и не сами по себе, а при поддержке пехоты, потери были бы меньше. Может быть… Но история не терпит сослагательного наклонения! Так это было! А японцев отогнали обратно за реку. И это главное!

Авиация не осталась в стороне от происходящих событий. Косяки скоростных бомбардировщиков сто пятидесятого и тридцать восьмого бомбардировочных авиаполков под прикрытием истребителей потянулись в сторону Баян-Цагана, огнедышащего, словно внезапно проснувшийся вулкан. За два дня они вывалили на гору шесть тысяч авиабомб, перемешав японские позиции с землей. В ходе воздушных боев самураи потеряли одиннадцать истребителей. Но и советские пилоты заплатили кровавую дань прожорливому Аресу. Было сбито десять СБ и один И-16.

Жуков к боевым потерям относился спокойно. Если задача выполнена, то потери оправданы. А если не выполнена, то собственная голова с плеч! И тогда, не все ли равно, сколько полегло бойцов в кровавом бою! Рискуя своей жизнью, он получал право и чужие не жалеть. Задача перед ним была поставлена ясная. И он выполнит ее л ю б о й ценой. Впрочем, ненужных, в его понимании, потерь Жуков, как рачительный хозяин, избегал. Война – предприятие очень дорогостоящее! И не стоит пускать по ветру драгоценные ресурсы без всякого толку! Они могут еще пригодиться…

В этот длинный, полный событий день Владимир сбил своего пятого самурая. И по всем понятиям стал настоящим а с о м!

С самого рассвета со стороны Халхин-Гола раздавался непрерывный гул. Громыхало и бубухало, как в грозу. С четырех часов утра эскадрильи СБ одна за другой потянулись к горе Баян-Цаган и к переправам через реку.

Майор Кравченко крутанул рукоятку полевого телефона и связался с полковником Гусевым:

– Разрешите сходить в гости, товарищ полковник! Тут совсем недалеко, сто шагов… И знакомые давно ждут!

– Разрешаю! Желаю удачи!

В шесть утра все пять эскадрилий двадцать второго авиаполка одна за другой поднялись в воздух и в полном составе двинулись в Маньчжурию. Они шли двумя эшелонами. Один – ведущий, другой – прикрывающий. Семьдесят восемь самолетов!

За звеном управления, с командиром во главе, двумя девятками в клиньях звеньев летела 'пушечная' эскадрилья капитана Степанова…

Владимир, как всегда, шел правым ведомым у комзвена Пьянкова. Больше он его в бою не терял. То ли Александр стал поспокойнее, то ли Владимир набрался опыта. Но от командирского хвоста он уже не отрывался.

План был таков – четыре эскадрильи производят штурмовку самурайского аэродрома, а одна остается наверху на тот случай, если противник вызовет помощь.

Увидев стоянки со стоящими в один ряд, как на смотру, серебристыми самолетами с красными кругами на крыльях, Кравченко покачал крыльями. 'Делай, как я!' И перешел в атаку. Вслед за ним опустили носы и вошли в пике остальные. Рев моторов, грохот пушек и пулеметов разорвал утреннюю зыбкую тишину.

Один вражеский истребитель попытался взлететь, но угодил под прицельную очередь младшего лейтенанта Пономарева. Пушечные снаряды практически отпилили ему крыло. Самурая крутануло, и он врезался в землю. И тут же рванули баки.