На сопках Маньчжурии - [34]
Войска, которые Куропаткин вывел из Южной Маньчжурии, вернулись туда. Снова занят был Мукден. Переодев солдат в рубахи лесорубов, русские решительно двинулись в Корею.
Каждый день укреплял русских. Япония более не хотела ждать. На нее смотрел весь мир. Англия, Америка, Германия благословляли ее, — конечно, у каждого правительства были свои причины.
Англия вообще желала свести с Россией счеты, а на Дальнем Востоке особенно, но не своими руками: ей нельзя было отвлекать войска из Европы, где Германия осуществляла бешеную программу военно-морского строительства и усиливалась с каждым днем. В свою очередь Германия надеялась, что Россия увязнет на Дальнем Востоке и не будет мешать ее замыслам в Европе.
Америка пока ратовала за маленькое. Армии у нее не было, о завоеваниях она «не мечтала», она скромно отстаивала свой принцип «открытых дверей и равных возможностей» в Корее и Маньчжурии.
Футаки, конечно, понимал, что значит в наше время, когда государства сокрушаются не только оружием, но и торговлей, принцип «открытых дверей и равных возможностей», но он не боялся Америки, как не боится вооруженный безоружного… Пока помогайте Японии, все помогайте!
Война была решена.
Все остальное было только дипломатическими формальностями. Японское правительство обратилось к русскому с предложениями, решив про себя, что если русские затянут обсуждение предложений более чем на две недели, то Япония будет считать себя вправе перед лицом общественного мнения всего мира действовать по собственному усмотрению.
В Японии были убеждены, что Николай отвергнет предложения, как он отвергал их на протяжении многих лет. Но неожиданно русское правительство пошло на уступки: оно не хотело воевать!
Переговоры, сначала со стороны Японии формальные, невольно приобрели видимость серьезности. Русские шли на уступки и тем самым вынуждали к уступкам и Японию. Уже улажен был вопрос о Маньчжурии и Северной Корее. Оставался один спорный пункт: «Обязательство со стороны России не противодействовать возможному продолжению Корейской железной дороги в Южно-Маньчжурскую».
С минуты на минуту русские, не желавшие войны, могли принять и этот пункт.
Перед лицом подобной угрозы министр иностранных дел Японии телеграфировал в Петербург своему послу: «Прекратите бессодержательные переговоры и прервите с царским правительством дипломатические отношения».
9 февраля, ночью, японцы напали на порт-артурскую эскадру.
Так началась война, предрешенная много лет назад.
3
Во время дождя Юдзо лежал на канах, на мягкой циновке, слушал шум дождя, суету во дворе и предавался воспоминаниям.
Воспоминания касались женщины.
Вернувшись из Америки, он несколько дней скитался по Токио. Что бы он ни думал про японские традиции, по возвращение на родину обрадовало его. Он бродил по многолюдным улицам, слушал колокольчики и трещотки газетчиков, звонки рикш, шум, смех и гомон.
Лавки, бары, рестораны были задрапированы в парусину национальных цветов, флаги свешивались с домов, трамваи бежали в гирляндах зелени. Уличные художники, собирая у своих досок зевак, моментально набрасывали военные сцены. Больше всего доставалось русским броненосцам и казакам. Олеографии, на которых уничтожали русских, продавались тысячами в магазинах, с лотков и просто с рук мальчишками и лысыми старухами.
После полудня Юдзо разгуливал в районе парка Хибия.
Перед Юдзо шла женщина в изящном, хотя и очень простеньком кимоно, с зонтом на плече. В центре зонта горело красное японское солнце, во все стороны разбегались по белому фону красные лучи. Женщина шла мягкой, скользящей походкой; рука, державшая зонтик, была открыта до локтя, и Юдзо увидел, что рука красива.
Фигура женщины отличалась от обычных фигур японок, она была выше, стройнее, полные крепкие ноги мелькали из-под кимоно. Но тем не менее это была японка: никогда европеянка не сумеет так носить гета!
Юдзо хотелось, чтобы незнакомка оглянулась. И она действительно оглянулась. Сверкнули крупные белые зубы — незамужняя! Потом он увидел лицо, поразившее его. Это было лицо японское и вместе европейское. Сочетание японского и европейского в тонкой счастливой пропорции создавало редкое очарование.
Он последовал за нею в парк Хибия. Было жарко, она вынула из-за пояса веер. Юдзо видел только кончик веерного крыла: женщина больше не оборачивалась. Он приблизился, он шел за ней по пятам.
Он не думал, что выйдет из всего этого, — может быть, ничего. Даже наверное ничего.
Аллеи парка, его лужайки, площадки были полны гуляющих. Возможно, незнакомка идет на свидание. Юдзо увидит, как некий счастливчик подойдет к ней и они скроются в ресторане.
На главной аллее парка продавали социалистическую газету «Хэймин-Симбун».
Незнакомка купила газету. Юдзо последовал ее примеру. Через всю полосу шло извещение о том, что сегодня в парке Хибия в два часа дня состоится митинг против войны.
В последние дни разыгрались крупные события. На прошлой неделе газета вышла со специальным приложением, названным «Коммунистическая программа». Полиция конфисковала и газету, и приложение. Редактора газеты, профессора Котоку, арестовали по обвинению в подстрекательстве к государственному перевороту. В тот же день его судили и приговорили к трем неделям ареста.
Роман П. Далецкого «Концессия» посвящен советскому Дальнему Востоку конца двадцатых годов. В нем показана борьба китайского и японского рабочего класса за свое освобождение, раскрыты агрессивные замыслы японских и американских империалистов против Советского Союза.Книга рассказывает о непобедимой мощи и силе Советской страны.
Павел Далецкий — автор ряда книг, из которых такие, как «Концессия», «Тахама», «На сопках Маньчжурии», «На краю ночи», широко известны и советскому и зарубежному читателю.Как романист Павел Далецкий любит точный материал, поэтому и в новой своей работе он обратился тоже к точному материалу.«Рассказы о старшем лесничем» — подлинный жизненный материал. Они заинтересуют читателя остротой столкновений честного, преданного своему делу человека с любителями поживиться народным добром, и с карьеристами, примазавшимися к лесному хозяйству, и с людьми, плохо понимающими свои обязанности.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.