На сопках Манчжурии - [20]

— А кто будет руководить всем этим походом?

— Формально генерал Чан Кайши, а фактически главный военный советник, опираясь на прибывших из России инструкторов. До своей болезни этот пост занимал Андрей Григорьевич, но сейчас я намерен предложить его тебе, Алексей Михайлович.

— Почему я, разве нет других кандидатур?

— Кандидатуры, конечно, есть, как же без этого. Да вот беда, все они хорошие исполнители и не более того. Чувствую, наломают они дров, пока Шкуро встанет на ноги, и загубят все дело. Так, что вся моя надежда на тебя, выручай Алексей, время не ждет — щедрой рукой лил сладкую лесть Краснов на израненную душу полковнику.

— Воистину судьба индейка, — усмехнулся Покровский. — Всего год назад я громил китайцев в Синьцзяне, а теперь должен вести их в бой.

— Соглашайся. Кому как не тебе, с твоим богатым опытом местных войн решить такую сложную задачу. К тому же, ты у госпожи Судьбы в везунчиках ходишь.

— Не люблю это слово, Петр Николаевич. Как говаривал Суворов? «Повезло раз, повезло два, помилуй Бог, надобно и умение».

— Умение конечно важно, но и везение тоже играет большую роль, ты уж мне поверь. Не задержись я из-за прокола колеса в декабре восемнадцатого и неизвестно, что меня ждало бы в поезде у Корнилова. Может подобно генералу Духонину, принял бы жестокую и мучительную смерть — вспомнил Краснов налет германского дирижабля на поезд Верховного правителя.

— Да, судьба. Не выйди Лавр Георгиевич из своего вагона к шифровальщикам, неизвестно как бы все дальше сложилось — сказал Покровский, перед глазами которого в одно мгновение возникла картина развороченного взрывом литерного поезда, на засыпанном снегом берлинском полустанке.

— Ну, так как, согласен? — продолжал наседать генерал на Алексея Михайловича. Покровский действительно был лучшей кандидатурой из всех имеющихся в распоряжении Краснова офицеров. Кроме этого, он очень надеялся на самолюбие Алексея Михайловича, которое должно было толкать полковника к реваншу за свершенную верхами несправедливость, — если дело выгорит, отправлю наверх самый лестный доклад о твоей службе и представлю к награде. Слово офицера!

— Спасибо, Петр Николаевич, но я это уже проходил. Давайте выпьем за успех пусть не нашего, но очень важного для нашей родины дела. — Покровский поднял свою рюмку, и Краснов поспешил присоединиться к нему. Генерал был очень доволен, что собеседник принял его предложение и не попросил отставки.

Генерал не зря делал свою главную ставку на Покровского. Заняв место Шкуро, он без раскачки занялся делом и уже через неделю представил план похода против чжилийцев. Как оказалось впоследствии, сделано это было очень своевременно.

Стоявший во главе чжилийских войск блокировавших Гуандун генерал Чэнь Цзюнмин, сам готовил нападение на Кантон. Поддерживая тайную связь с местным купечеством, он был хорошо информирован обо всех делах происходивших в столице Гоминьдана. Пообещав компрадорам свято блюсти их торговые интересы, генерал получил очень ценного союзника в тылу китайских революционеров.

Кроме этого Чэнь Цзюнмин не без основания рассчитывал на поддержку со стороны некоторых генералов из военного окружения Сунь Ятсена. Чуждые революционным идеям, они только на словах поддерживали своего вождя и были готовы изменить ему в случае опасности.

Узнав от своих информаторов о готовящемся отъезде главы Гоминьдана в Шанхай, на объединительный съезд с коммунистами, Чэнь Цзюнмин стал энергично готовиться к началу нового наступления на Гуандун. Согласно разработанному милитаристами плану, Гуанчжоу должен был быть захвачен в результате двойного удара с фронта и тыла, ровно через четыре дня с момента отъезда из столицы Сунь Ятсена.

О коварных намерениях противника стало известно благодаря героизму молодой патриотки. Работая сменной уборщицей, она сумела вынести из штаба Чэнь Цзюнмина черновые наброски планов милитаристов.

Известие об этом вызвало шок в руководстве Гоминьдана. Поездка Сунь Ятсена в Шанхай была отложена, и вождь с плохо скрываемым волнением, обратился за помощью к генералу Краснову. Тот обещал помочь и уже вечером следующего дня, в его особняке состоялось экстренное совещание с участием Сунь Ятсена и нескольких его доверенных лиц.

Взяв первое слово, Покровский кратко изложил свой стратегический план спасения Гуанчжоу. Единственным шагом в этом направлении, Алексей Михайлович видел в нанесении врагу упреждающего удара, который должен был привести не только к срыву его планов, но и полному разгрому всех чжилийских сил на юге Китая.

— Для разгрома противника следует нанести одномоментный удар всеми вооруженными силами Гоминьдана в двух разных направлениях. Первым должен начать наступление командующий Восточным фронтом Гуандуна генерал Ян Симинь, на чьи плечи ляжет главная тяжесть всей операции. Два корпуса его армии нанесут массированный удар по соединениям противника, двигаясь вдоль долины реки Дунцзян в направлении городов Хэюань — Силин. Своими внезапными действиями они должны прочно сковать главные силы армии Чэнь Цзюнмина нацеленные на захват Гуанчжоу и не позволить противнику осуществить свои наступательные планы. Захваченный врасплох неприятель будет вынужден больше думать об обороне, чем о наступлении. Для полной дезорганизации и окончательного срыва замыслов Чэнь Цзюнмина, по нашему общему мнению с генералом Кочергиным (под таким псевдонимом действовал в Китае Петр Краснов), названных сил будет вполне достаточно. Нанесение второго и по своей сути главного удара этой операции, возлагается на армию генерала Лю Чжэньхуа. Для выполнения поставленной перед ней задачи, она будет усиленна одной пехотной дивизией, отдельной бригадой и двумя полками прикрытия острова Вампу. Цель наносимого нами удара — захват главного оплота врага в этом районе, крепости Вэйчжоу. Задача эта конечно довольно сложная, но вполне выполнимая. Успешное завершение этой операции, позволит нам не только полностью устранить угрозу для Гуандуна, но и создаст благоприятные условия для организации похода наших войск на север, против главных сил чжилийцев.