На Смоленской тихо - [11]

    Виолетта хлопнула крышкой пианино.

    – Дадут когда-нибудь спокойно заниматься в этом доме? И никуда ты не пойдешь, и ничего не сделаешь, и Юлька об этом знает. Поэтому она так бессовестно и надула мальчишек. – Виолетта, заносчиво подняв голову, вышла из комнаты.

    – Как ты разговариваешь с матерью? – Эмилия Наумовна выбежала следом за дочерью.

    – Ладно, я тоже пойду, – сказал Димка.

    – Что ты так быстро? – спросил Лева. – Хочешь, я тебе на скрипке поиграю?

    – Всю «жизнь мечтал послушать, как ты пиликаешь, –  буркнул Димка и пошел к двери. Лева не отставал.

    – Извини меня, я не хотел… Я думал…

    – Ладно, хватит тебе оправдываться, – примирительно сказал Димка.

    Васька, увидев Димку в обществе Левы, удивился: с Левой не стал бы дружить ни один уважающий себя мальчишка. Мальчишки, с которыми знался Васька, были драчуны и задиры. Каждый из них умел постоять за себя. Случалось, дрались без всякой причины, «на любака», просто так, чтобы подраться. Это была своего рода игра, разновидность бокса. Дрались по соглашению, до первой крови или до тех пор, пока один из дерущихся не почувствует, что соперник сильней, и не сдастся. Гоняли по улице футбольный мяч или целыми днями пропадали на Волге: ловили рыбу, купались и делали набеги на заволжские сады и огороды. Лазали через забор в кинотеатры «Спартак» и «Красная звезда». Словом, все мальчишки были обыкновенными, нормальными мальчишками, а Лева был не такой. Он целыми днями играл на скрипке, а когда ему это становилось невмоготу, выходил на улицу и садился на лавочку около калитки. Сам он к мальчишкам подходить боялся, а они его не звали. Если же кто-нибудь из них подходил, Лева краснел и так смущался, что из него нельзя было вытянуть ни слова. Мальчишка думал, что Лева задается, не хочет с ним разговаривать, и давал ему затрещину. Лева убегал домой и жаловался родителям. Эмилия Наумовна после этого долго не разрешала ему выходить на улицу. Лева сидел во дворе на ступеньках лестницы и скучал в одиночестве. Два раза в неделю он ходил в кино, только не как все нормальные мальчишки, а с мамой. Эмилия Наумовна брала его за руку и вела так на виду у всех до самого кинотеатра. И вот теперь Димка променял его, Ваську, на этого хлюпика. Стоит с ним и рассусоливает, как с самым лучшим другом. Васька сказал сердито:

    – Что ты связался с этим заморышем? Айда на Волгу.

    – Может, он тоже пойдет с нами, – Димка подтолкнул Леву в бок. – Пойдешь?

    Леве надоело быть одному, хотелось завести друзей, он расхрабрился и решительно заявил:

    – Пойду.

    – Вот видишь, – Димка торжествующе посмотрел на Ваську. – Пошли, Лева.

    – Иди, иди, – прошипел Васька, – посмотрим, что ты запоешь на Волге.

    Лева шел рядом с Димкой, неуклюже поднимая ноги, боясь набрать в сандалии песку.

    – Сними ты свои сандалии. Смотреть противно, вышагивает, как гусь, – и Васька, передразнивая Леву, показал, как тот вышагивает.

    Лева разулся, но его ноги не привыкли к горячему песку, и он шел на цыпочках, часто перебирая ногами, отчего выглядел еще смешнее.

    – Глянь-ка, балерина, – засмеялся Васька. Димка показал ему кулак, и Васька оставил Леву в покое.

    На Республиканской улице им встретился Мишка. Пошагали вчетвером. Когда они спустились по шаткой деревянной лестнице к берегу Волги, прошел пассажирский пароход «Спартак». Ребята разделись, бросились в воду и поплыли наперегонки, чтобы успеть покачаться на волнах. Лева остался на берегу. Он прикрыл голову белой панамой и с завистью смотрел на далеко заплывших ребят. Вдоволь наплававшись, они вылезли из воды и улеглись на песок.

    – Ты что, как гриб, накрылся своей панамой? – спросил Мишка.

    Лева снял панаму и разделся. Аккуратно сложив брюки и рубашку, он лег рядом с Васькой. Горячий песок обжигал его нежную кожу, и он беспрестанно вертелся с боку на бок.

    – Тебя что, блохи заели? – толкнул его Васька. – Иди искупайся, а то поджаришься, как карась на сковородке.

    Лева не умел плавать и купаться боялся. Васька и Мишка схватили его за руки, втащили в воду и вытолкнули на глубину.

    – Учись, заморыш несчастный! – Васька окунул Леву с головой.

    Димка поспешил на помощь. Оттолкнул Ваську, подхватил едва не захлебнувшегося Леву и вытащил на мелкое место. Мишка и Васька набросились на Димку. Он защищался отчаянно: увертывался, нырял и ускользал от них, как угорь. Вынырнув, Димка услышал короткие тревожные гудки и Васькин крик. Прямо на них, шлепая колесами, надвигалась «Ласточка». Ребята едва успели увернуться. Колесо «Ласточки», фырча и загребая воду лопастями, прошло в двух метрах от них. Капитан приложил к губам мегафон и сказал ребятам все, что он о них думает. Мишка, Димка и Васька поплыли к берегу.

    Мишка посмотрел на распластавшегося на песке Леву и тоном знатока изрек:

    – Сгорит. – Наклонившись к нему, участливо спросил: – Спине больно?

    Лева не ответил.

    – Ты что молчишь? – Мишка тряхнул его за плечо.

    – Так, – чуть слышно ответил Лева. Его одолела такая слабость, что лень было даже ворочать языком. Мишка продолжал расспрашивать: