На службе военной - [4]

С содержанием ленинских Апрельских тезисов меня познакомил А. И. Архаров. Через несколько дней он дал мне номер "Правды", где подробно рассказывалось о задачах пролетариата в революции.

События нарастали. Я был свидетелем демонстрации под лозунгом "Долой десять министров-капиталистов!" и расстрела демонстрантов на Невском проспекте в июле. Реакция стремилась покончить с революцией. Но трудовой люд шел за большевиками, накапливал силы.

Тем временем у меня прибавилось хлопот. Я остался без работы. В бесконечных поисках заработка целые дни бродил по городу. В конце концов, простудился и заболел воспалением легких.

Лежал с высокой температурой и прислушивался к шуму, доносившемуся с улицы. Там шел бой. Слышалась пулеметная стрельба, орудийные выстрелы. Вечером на минуту заглянул отец, радостный, взволнованный.

- Социалистическая революция свершилась! Понимаешь, что это значит? Новой жизнью теперь заживем! - Лицо отца стало серьезным.- Но бороться нам еще придется. Теперь задача - удержать завоеванное, сделать все, чтобы не повторился девятьсот пятый год.

Народ был готов с оружием в руках защищать революцию. В Петрограде продолжали создаваться красногвардейские отряды. Как только я выздоровел, мне тоже захотелось вступить в Красную гвардию. Посоветовался с отцом. Он одобрил мое решение и тут же дал совет: сначала подучиться военному делу.

- Ты сдал на аттестат зрелости. Республике нужны грамотные люди. Если станешь красным командиром, уверяю тебя, сумеешь принести больше пользы Советской власти.

Отец дал мне газету, в которой было напечатано объявление об открытии в Петрограде командных артиллерийских курсов в здании бывшего Константиновского артиллерийского училища.

- Попробуй поступить туда, - сказал отец.

Далеко за полночь затянулась наша беседа. Впоследствии отец любил напоминать о том, что именно он указал мне путь в артиллерию.

Утром с замирающим сердцем открыл я большую дубовую дверь старинного училища. Дежурный направил меня к комиссару Джикия. Тот встретил приветливо, подробно расспросил и сказал:

- Такие, как ты, нам нужны. Будешь принят. Но прежде принеси рекомендации от двух членов партии. Можно и так: одна рекомендация от члена партии, вторая - от организации, стоящей на платформе Советской власти.

Я выбежал на улицу с желанием как можно скорей добыть требующиеся документы. Но А. Н. Плаксина в Петрограде не оказалось. На счастье, быстро разыскал А. И. Архарова, и он охотно написал рекомендацию.

- Но этого мало. Нужно две,- смущенно сказал я и объяснил условия, выдвинутые комиссаром курсов.

- Тогда пойдем на Обводный канал и там все устроим,- ответил Архаров.

На Обводном канале в клубе имени Карла Маркса меня по предложению Архарова приняли в члены клуба и выдали рекомендацию для поступления на курсы.

Во второй половине того же дня я вручил тов. Джикия рекомендации и свое заявление, а он немедленно написал резолюцию: "Принять, выдать обмундирование и зачислить на котловое довольствие".

Итак, я стал курсантом. Форма у нас была старая, юнкерская, но без погон. На фуражке с традиционным черным околышем старая солдатская кокарда была тщательно замазана красной краской. Новые шинели до каблуков, шпоры с хорошим звоном, четкая строевая выправка курсантов - все это дало повод горожанам называть нас "ленинскими юнкерами".

"Ленинские" - это было приятно, но юнкерами мы себя не признавали.

На одном из первых занятий преподаватель два часа стоял у доски и с помощью чертежей пояснял, что такое прицельные приспособления и их главная часть - панорама. Я ничего не понял и сразу приуныл: сумею ли постигнуть все эти артиллерийские премудрости? Может, лучше было бы определиться в кавалерию?

Через несколько дней эти сомнения отпали. Однажды нас выстроили в манеже. Напротив стояли коноводы с верховыми лошадьми. Преподаватель после краткого вступления подошел к правофланговому вороному коню, лихо сел в седло и стал показывать элементарные приемы управления лошадью. Конь оказался очень беспокойным, горячим и все время стремился сбросить всадника. Преподаватель был опытный кавалерист и заставил животное слушаться повода. Когда показ был завершен, раздались команды: "Смирно!" и "По коням!".

Каждый курсант получил коня, мне, как правофланговому, пришлось подойти к тому, с которого только что ловко соскочил преподаватель. И надо же было так случиться, что этот упрямец достался мне! Много пришлось проявить самообладания и упорства, чтобы усидеть в седле. Хотя я впервые в жизни сел на оседланную лошадь, у меня получалось не хуже, чем у других. Это ободрило меня.

Занятия по прицельным приспособлениям возобновились уже не на доске преподаватель принес в класс настоящую панораму. Все сразу стало ясно и понятно. Устройство панорамы и правила пользования ею были усвоены на всю жизнь.

Наши курсы принимали участие в первомайской демонстрации 1918 года на Марсовом поле (ныне Площадь жертв революции). Меня назначили командиром орудия. С какой гордостью и уверенностью я провел свое орудие по Троицкому (ныне Кировскому) мосту и Марсовому полю! Подо мной был тот же красивый вороной конь, на которого я садился на первом занятии.