На службе военной - [2]

На другое утро я встал раньше других и тихо спустился вниз по лестнице на кухню. В доме все спали. Неожиданно в кухню вошла мать, легко одетая, в мягких туфлях. Увидев меня, она почему-то немного растерялась, но потом погладила по голове и поцеловала. В руках у нее была стеклянная банка с какими-то белыми кусками. Она взяла из банки один кусочек и стала ножом наскабливать на бумажку белый порошок. Действия ее были быстры и решительны - она очень торопилась. Вскоре я услышал ее удаляющиеся по коридору шаги, слышал как она начала подниматься по скрипящим ступеням лестницы. Вдруг раздался грохот: на лестнице упало что-то большое, тяжелое...

Охватил страх, я почувствовал неладное.

- Мама, мама, что с тобой?! - закричал я.

На крик прибежали все домашние. Они подняли мать и положили на постель. Отец стоял бледный, растерянный, держа в руках банку с оранжевой этикеткой, на которой чернело изображение черепа и костей. Отец спохватился, сунул мне в руку монету и сказал:

- Беги скорей в лавку, купи молока и скорей, скорей домой.

Кто-то побежал за доктором. Убегая, я слышал приглушенный голос отца:

- Валя, Валя, что ты наделала...

И молоко, принесенное мною, и прибывший доктор, и какие-то пилюли и порошки - все это было уже лишним. Сердце матери перестало биться. На следующий день я прочел краткое сообщение в газете "Петербургский листок": "30-го ноября покончила жизнь самоубийством, приняв цианистый калий, Валентина Андреевна Воронова". Причины самоубийства указаны не были. О них мы узнали от бабушки. Оказывается, мать приезжала к купчихе Латкиной, рассказала о бедственном положении семьи и призналась, что бабушка израсходовала на нас около 300 рублей из хозяйских средств. Мать все взяла на себя, обещала выплатить долг, как только муж получит работу, и просила об одном: пощадить бабушку. Купчиха пришла в ярость, пригрозила немедля уволить бабушку, выселить ее из квартиры и отдать под суд. Даже после самоубийства моей матери, которая своей смертью надеялась спасти семью, купчиха выполнила все свои угрозы.

День похорон. Осенний, мрачный, сырой, пронизанный дымкой петербургский день. Траурное пение, забрызганные грязью похоронные дроги, заплаканные лица родных. Я шел за гробом рядом с отцом. Путь был долгий, через весь город. На Митрофаньевском кладбище мы стояли около вырытой могилы, на дне которой виднелась вода. Гроб плавно на веревках опустили в могилу. Громко заплакали родные. Послышалось шуршание земли, падающей на сосновую крышку. Я молча глотал слезы.

- Эх, Валя, Валя, как дорого ты заплатила! - простонал отец, - У кого вздумала просить милости - у богачей. Знала ведь, что это не люди, а звери, хищные звери...

Даже я, ребенок, понимал, что виновники смерти моей матери - богачи. Лютая ненависть к ним не оставляла меня с тех пор.

Свет не без добрых людей. Подруга моей матери Александра Ефимовна Заикович взяла меня и мою сестру к себе, хотя у нее и без нас было трое детей. Мы прожили там несколько месяцев, пока не улыбнулось счастье - отец получил постоянную работу.

Он нашел жилье на станции Удельная, взял свою мать, безработного брата и меня с сестрой. Стали жить одной большой семьей. Я начал готовиться в гимназию, мечтая поскорее надеть форменную фуражку. Но к экзаменам меня не допустили из-за "неблагонадежности" отца. Год занимался дома, а следующей осенью поступил во 2-й класс, частного "общественного реального училища". На экзаменах получил хорошие и отличные оценки.

Помню, на экзамене по арифметике я решал задачу у доски. Был уверен, что все сделал правильно. Подошел экзаменатор, проверил и заключил: "Неверно". Я стер все написанное и задачу решил сначала. Получилось то же самое. Долго ломал голову, много раз проверял себя и, наконец, убедился, что другого ответа быть не может. Обратившись к экзаменующим, я уверенно сказал:

- Решение и ответ и в первый раз были правильными.

Старший из экзаменаторов улыбнулся:

- И за устный и за письменный ответы ты заслуживаешь пятерки. Но за то, что уверенности не хватило, ставим четверку.

Мне это послужило хорошим уроком: коль знаешь, так стой на своем, докажи, что прав.

Самой большой моей страстью было чтение. Читал я много. Все, что попадалось под руку,- и классиков, и пятикопеечные детективные книжонки, которыми увлекались все мальчишки. Отец поругивал меня за эту неразборчивость и старался помочь в выборе книг, предлагал такие, которые заставляли задуматься, серьезно взглянуть на жизнь.

Сам он тщательно хранил какие-то запрещенные книжки и журналы, уцелевшие еще с 1905 года. Мне нравилось слушать споры отца с друзьями по политическим вопросам: он умело приводил факты, покорял убедительностью своих доказательств.

Чем старше я становился, тем глубже понимал взгляды отца. А он яростно поносил царя и царскую фамилию, помещиков и капиталистов, духовенство и религию.

Во время летних каникул отец отправлял меня с сестрой в деревню Заполье, Лужского уезда, на берег Меревского озера. В прекрасных лужских угодьях я увлекся на всю жизнь охотой и рыбной ловлей. Они доставляли мне много радости. Здесь по-настоящему полюбил природу, обрел хороших друзей среди простых деревенских парней и научился ценить дружбу.