На службе в сталинской разведке. Тайны русских спецслужб от бывшего шефа советской разведки в Западной Европе - [31]

Только в конце августа, когда отлично организованные войска успешно двигались к Мадриду, трех высокопоставленных чиновников Испанской республики смогли в конце концов принять в России. Они приехали закупать военное снаряжение и боеприпасы в обмен на огромные суммы в испанском золоте. Однако и в тот момент их не допускали Москву: они жили инкогнито в гостинице в Одессе. В пятницу 28 августа, стремясь сохранить секретность операции, Сталин выпустил декрет через комиссара внешней торговли, запрещающий «экспорт, реэкспорт или транзит в Испанию всех видов оружия, амуниции, военного снаряжения, самолетов и военных кораблей». В следующий понедельник этот декрет был опубликован, и о нем объявили во всем мире. Сочувствующие Коминтерну и поднятая им общественность, в дружеском кругу уже выражавшие свое смятение относительно того, что Сталин не оказывает помощь Испанской республике, теперь поняли, что он присоединился к политике невмешательства Леона Блюма. На самом деле Сталин медленно и аккуратно шел к поддержке Испанской республики. Пока высокопоставленные чиновники ждали в Одессе, Сталин созвал внеочередное заседание политбюро, где и представил свой план осторожного вмешательства в Испанскую гражданскую войну – и все это под покровом его заявлений о нейтралитете.

Сталин заявил, что старой Испании больше нет и что новая страна не должна оставаться одна. Ей следует присоединиться либо к лагерю Италии и Германии, либо к группе их противников. Сталин сказал, что ни Франция, ни Великобритания не хотят, чтобы Рим или Берлин контролировали Испанию, имеющую ключевые порты на Средиземном море. Парижу и Лондону была крайне необходима дружественная им Испания. Сталин же рассчитывал, публично не вмешиваясь в дела этой страны, но ловко используя свое положение поставщика оружия и боеприпасов, создать в Испании подконтрольный ему режим. Сделав это, он мог бы диктовать свою волю Франции и Англии, добиться от них реального союза (тогда бы только он решал, принять его или нет) и тогда уже добиться осуществления своей главной цели тесного контакта с Германией.

Таковы были в общих чертах мысли Сталина об интервенции в Испании. Однако им также двигала необходимость как-то ответить своим зарубежным друзьям, которые были потрясены великой чисткой рядов и расстрелами его старых друзей-большевиков. Западный мир не понимал, как тяжело было Сталину удерживать власть в то время и как было важно для его существования как диктатора, чтобы иностранные коммунисты и знаменитые попутчики вроде Ромена Роллана защищали эти кровавые акты. Сказать, что их поддержка была ему крайне необходимой, – значит ничего не сказать. А его неудача с поддержкой Испанской республики в сочетании с шоком от великой чистки и судебных процессов могла стоить ему этой поддержки.

Кроме того, в Испании было золото – 700 000 000 долларов, которые правительство хотело потратить на вооружение. Несомненно, официально говоря о политике абсолютного невмешательства Советского Союза в испанские дела, наши власти решали насущный вопрос о том, сколько этого золота можно переправить в Россию в качестве оплаты оружия и бое припасов, поставляемых в Испанию.

Конечно, политбюро приняло политику Сталина. Он несколько раз предупредил своих комиссаров, что советская помощь Испании должна быть неофициальной и осуществлять ее надо тайно, чтобы исключить даже малейшую возможность вовлечения нашего правительства в войну. Его последнюю фразу на том политбюро все высшие офицеры восприняли как команду: «Подальше от артиллерийского огня!»

Два дня спустя специальный курьер, прилетевший на самолете в Голландию, привез мне инструкции из Москвы: «Срочно расширяйте ваши операции по получению информации с фронтов испанской гражданской войны. Мобилизуйте всех агентов и все средства для быстрого создания системы закупки и транспортировки оружия в Испанию. В Париж направляется специальный агент. Он будет помогать вам в работе. Он будет докладывать вам оттуда и работать под вашим руководством».

Я был рад, что Сталин наконец-то решился на какие-то действия в Испании. Процесс над Каменевым и Зиновьевым произвел ужасное впечатление на просоветские круги, а абсолютный нейтралитет, принятый Москвой в отношении ситуации в Испании, вызывал огромное количество вопросов даже среди тех, кто был весьма дружески настроен к нам.

В то же самое время Сталин дал инструкции Ягоде, тогдашнему начальнику ОГПУ, создать в Испании отделение советской тайной полиции.

Всемогущий Ягода вряд ли мог даже представить себе, как пять дней спустя Сталин наградит его: высокая комиссия начнет рассматривать его дело, его уберут с важного поста, а еще через несколько месяцев он окажется в одной из тюремных камер Лубянки, той самой Лубянки, которой он так долго руководил. Его карьера и жизнь были оборваны выстрелами его же собственной расстрельной команды 14 марта 1938 года, после того как он признался в том, что вошел в заговор с целью отравить своего преемника Ежова, а также и старого друга – известного писателя Максима Горького.

Ну а пока, 14 сентября, подчиняясь приказу Сталина, Ягода созвал срочное совещание в своем кабинете на Лубянке в Москве. Там присутствовал и Фриновский, тогда командующий военными силами ОГПУ, позже нарком Военно-морского флота. (Его карьера также внезапно оборвалась в 1939 году, когда он «исчез».) Также присутствовали Слуцкий, руководитель иностранного отдела ОГПУ, и генерал Урицкий из Генерального штаба Красной армии.