На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре - [38]

А потом Алексей стал частью этого города и этой жизни. Душевные раны затянулись, вкус к жизни постепенно возвращался, обретая нотки беспечности, лихой бесшабашности и веселья.

В Париже — и на шикарных улицах, и в трущобах — сохранялась жажда удовольствий и впечатлений. Здесь мужья говорили комплименты своим женам и в то же время успевали ухаживать за женами других мужей. Неуемное желание испытать полноту жизни зачастую было единственным мотивом, перемещаться от одного салона иль кабаре к другому, от одной спальни к другой.

Улицы Парижа затягивали непрестанной сменой впечатлений. Играли музыканты, торговцы навязывали свой товар, бранились извозчики, которые после ссоры обменивались рукопожатием и пропускали по стаканчику вина. На пути встречались словоохотливые девицы, улыбчивые, с лучезарными глазами, часто раздавался непринужденный смех.

Когда одолевала усталость или же хотелось тишины, покой и уют давали укромные терраски кафе, которых имелось тысячи в Париже. Кофе, круассаны, вино, сигареты. При желании можно было написать письмо — учтивый gargon[49] бесплатно приносил бумагу. А потом опять — в городскую суету[50].

Париж!.. Париж сделал Глебова таким: излечил, вскормил, испортил. Да, он любил Париж и чуточку презирал и ненавидел. Но не смотря на это, не мог не попасть под его окутывающие чары.

Вот и сейчас, прибыв во французскую столицу, Глебов ощутил его притягательную силу: город манил его, звал окунуться в атмосферу свободы и прожигания жизни, однако для нынешнего Алексея он был ловушкой и таил опасность.

— Эй! — крикнул Малышев, заметив, что Глебов, натянув поглубже шляпу, подхватил чемодан и отправился к выходу с вокзала.

— Поторопитесь, — последовал ответ Алексея, и не думавшего остановиться.

Малышев хмуро последовал за ним — еще не хватало потерять Глебова из виду.

Сев в коляску, Малышев распорядился извозчику следовать в гостиницу, однако Алексей перебил его и назвал другой адрес.

— Господин Глебов, вы забываетесь! — Малышев схватил его за плечо. Алексей смерил его надменным взглядом.

— Сударь, это вы забываетесь, — процедил он сквозь зубы. Сыскарь отпустил его и сложил руки на груди.

Извозчик недоуменно смотрел на двух иностранцев.

Глебов повторил адрес, кучер тронул лошадей, и коляска покатила по выложенной брусчаткой дороге.

— Потрудитесь объясниться, — сказал Малышев. — Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, по какому делу мы здесь оказались. В ваших интересах сотрудничать со мной.

— Господин Малышев, — в голосе Алексея зазвучали стальные нотки, — вам не приходило в голову, что находиться в Париже для меня не безопасно?

— Вас ищет французская полиция?

— Не только.

Коляска остановилась возле одного из магазинчиков одежды. Расплатившись с извозчиком, они прошли внутрь. К ним навстречу вышел хозяин магазина. Узнав Алексея, он перевел взгляд на Малышева, затем указал на дверь в подсобку.

— Ждите здесь, — сказав это, Алексей последовал за хозяином магазина. Малышев не стал с ним спорить, однако прислушался к тому, что происходило в соседнем помещении. Глебов разговаривал с французом. Хозяин вышел. Вскоре появился и Алексей с небольшим чемоданчиком в руках.

Малышев вначале его не признал — Глебов изменился: усы и борода прибавили ему лет эдак десять, очки отвлекали от выражения глаз. Напомаженные волосы были тщательно зачесаны назад. Костюм сидел свободно, скрывая подтянутую фигуру. Манера держаться тоже изменилась. Перед ним стоял ничем не приметный среднестатистический мужчина европейской внешности, среднего достатка, каких встретишь на улице и не запомнишь…

Хозяин магазина с ожиданием посмотрел на Малышева.

— Заплатите, сударь, — произнес Глебов, поправляя одной рукой воротничок.

Малышев скрыл, как впрочем, и всегда, свое недовольство, вынул портмоне, извлек из него несколько купюр, но под пристальным взглядом хозяина магазина, добавил еще несколько бумажек сверху. Вздохнул. Хозяин магазина произнес «мегсР» и вернулся за прилавок.

* * *

Извозчик ловко управлял экипажем, везя двух иностранцев до одной из неплохих, по его мнению, однако, недорогих гостиниц столицы.

Господа молчали. Малышев смотрел по сторонам, не обращая внимания, или стараясь не обращать внимания, на внешне изменившегося Алексея.

— Вам нужно расслабиться. За версту несет, что вы легавый, — констатировал Глебов, даже не повернувшись в его сторону.

Малышев хмуро свел брови, однако, не удостоил «подопечного» и взглядом.

Алексей продолжил:

— Я уже не говорю о ваших людях, которые ведут нас с самого вокзала.

На этот раз Малышев внимательно посмотрел на него. Как Глебову удалось их приметить?

Алексей усмехнулся:

— Не будьте предсказуемы. Я блефовал [51].

Малышев вернулся на прежнее место и вновь стал лениво смотреть по сторонам.

— Надеюсь, ваши люди окажут помощь, если возникнет необходимость?

— Нет, — ответил он коротко и бесстрастно.

— Следовало полагать, — Глебов с сарказмом усмехнулся. Значит, его будут непрестанно пасти, а в случае необходимости выкручиваться ему придется самому.

Алексей оставил Малышева в покое и погрузился в раздумья. Еще в пути во Францию он ломал голову над тем, что же подвигло Лопухина выбрать его кандидатуру для столь щепетильного дела. Неужели во всей полиции не нашлось ни одного стоящего агента? А может Лопухин опасался тех людей, которые его окружали и не доверял им настолько, что предпочел его — афериста?