На службе Отечеству - [23]
— Понял, товарищ лейтенант! — смущенно отвечает боец и начинает энергично копать.
— Вот упрямцы! — возмущается лейтенант. — Ведь показывал им, какой должна быть стрелковая ячейка, а они все-таки на свой манер роют — и все тут… Лейтенант Николаев, командир третьего взвода.
— Лейтенант Алтунин.
— А-а, минометчик! Значит, вместе будем держать оборону? — Лейтенант морщит высокий лоб. — Только не стреляйте по своим.
— А вы не пропустите вражескую пехоту, а то нам некогда будет поддерживать вас огнем, — отвечаю я.
— Будьте спокойны. — Лицо Николаева становится суровым. — Ни один фашист, пока мы живы, не проскочит к вам. А вот если танки пойдут, не ручаюсь. Вся надежда на артиллеристов. — Он показал на расчеты батальонных пушек, окапывавшихся впереди. — У меня на каждого бойца по две-три противопехотные гранаты. С танками мне драться нечем. — Николаев тяжело вздыхает.
— Так не пойдет, лейтенант, — не соглашаюсь я. — Артиллеристы артиллеристами, а ты готовь-ка связки гранат. Такая связка, если попадет под гусеницу, перебьет ее.
— Так-то оно так, — Николаев машинально надвигает на лоб помятую пилотку, — только гранаты паи нужны против пехоты…
— От пехоты пулеметами и винтовками отобьетесь. На худой конец, врукопашную сойдетесь, а вот с танками врукопашную не схватишься. Если начнут утюжить, от взвода мокрое место останется.
— Ладно, пятнадцать гранат израсходуем на связки.
— Вручи их самым отчаянным, — советую я. — Бросать придется за десять метров от танка…
Проходя по позициям взвода, с удивлением убеждаюсь, что не один Перфильев рыл "могилу". Остальные готовили такие же прямоугольники. Когда я спросил рослого, плечистого солдата, почему он роет ячейку не по уставу, тот явно удивился моей непонятливости:
— Так сподручнее же, товарищ лейтенант: постреляешь, отобьешь врага, а после и прилечь можно не сходя с места, вздремнуть часок…
— Для отдыха существуют блиндажи.
— Когда еще их построят, — безнадежно машет рукой солдат. Покидаю взвод Николаева с чувством тревоги. Для борьбы с танками мы подготовлены слабо: ни пехотинцы, ни минометчики не имеют для этого средств. Все надежды на то, что танки будут остановлены артиллерией и противотанковыми минами, которые поставят саперы перед передним краем обороны. Стал припоминать, как нас обучали бороться с танками. Вспомнил только: "Стрелять по смотровой щели механика-водителя".
Командира стрелковой роты Левушкина встретил на переднем крае обороны, где он проверял огневые позиции пулеметчиков. Старший лейтенант Левушкин слыл в полку снайпером, отлично стреляющим из всех видов стрелкового оружия. Прекрасный методист, Левушкин за короткое время хорошо подготовил свою роту. На контрольных стрельбах она по всем упражнениям заняла первое место в полку. Нам приходилось часто встречаться у командира батальона. Спешу расспросить старшего лейтенанта о вооружении и людях его роты. На курносом скуластом лице Левушкина выражение досады — я задерживаю его, — но он терпеливо отвечает на вопросы, с нескрываемой снисходительностью смотрит на неопытного лейтенанта — таким я и был в действительности — и поэтому с особой придирчивостью изучает подготовленную мною схему минометного огня. По той же, видимо, причине его не удивил мой вопрос, что он думает делать, если на позициях роты появятся фашистские танки.
— Это дело артиллеристов и саперов, — наставительно разъясняет старший лейтенант, — а наше — расправляться с пехотой…
— А если танки все же прорвутся?
— Укроемся в окопах, пропустим их через себя, а пехоту отсечем и уничтожим!
— Значит, пусть меня давят? — Я пытаюсь улыбнуться. Старший лейтенант пожимает плечами:
— А что делать? Значит, вам тоже надо прятать минометы и. пропускать танки на расправу артиллеристам.
Рассказываю Левушкину, как готовится к встрече с танками взвод лейтенанта Николаева.
— Ну что ж, — подумав, соглашается Левушкин, — прикажу, пожалуй, во всех взводах подготовить связки гранат.
В тот день я впервые подумал: "А не в том ли причина успехов фашистских войск, что главную ударную силу у них составляют танки и штурмовые (самоходные) орудия? При массовом применении танков артиллеристам и саперам справиться с ними трудно. Какая-то часть танков неизбежно прорвется в боевые порядки пехоты. Вот и придется, как в гражданскую войну, готовить громоздкую связку. Помнится, в кинофильме "Мы из Кронштадта" защитники Петрограда именно так остановили белогвардейский танк".
Своими сомнениями иду поделиться с комбатом. На ходу выслушав меня, капитан Тонконоженко нетерпеливо машет рукой:
— У нас на переднем крае только на прямой наводке четыре пушки! Да дивизионная артиллерия… А связки гранат, бутылки с бензином — это кустарщина. — Отойдя шагов на десять, комбат внезапно останавливается и кричит: — Ладно, прикажу, чтобы в каждой роте были связки!
Выпросил ящик гранат для минометчиков. Сделал связку и, очертив саперной лопатой маленький круг метрах в десяти от стрелковой ячейки, бросаю.
Связка падает в двух метрах от границы круга. Только после нескольких бросков мне наконец удается точно попасть в цель.
— Видели? — спрашиваю окруживших меня командиров. — По три связки иметь в каждом взводе и двух человек непрерывно тренировать в точности броска.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.