На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1 - [28]

Император Николай по собственной инициативе обратился к польскому населению России, Германии и Австро-Венгрии с манифестом, в котором торжественно заявляет о своем намерении восстановить их национальное единство. Как Сазонов сообщил доверительно Палеологу, восстановленная Польша будет пользоваться местной автономией, ей будет всячески гарантирована свобода католического богослужения и употребления национального языка. Она будет управляться наместником российского императора¹⁰⁷*. В этой прокламации, подписанной великим князем Николаем Николаевичем, говорится: «Пробил час, когда должна осуществиться исконная мечта ваших отцов и предков. Прошло полтора столетия, с тех пор как живое тело Польши было искромсано на части, но душа ее не умерла. Она жила надеждой, что придет час возрождения польского народа, час примирения с великой Россией… Пусть же этот народ найдет свое единство под скипетром царя! Под этим скипетром возродится Польша, свободная в своей вере, в своем языке, в своем внутреннем управлении.»

Итак, Россия еще раз выступила здесь, минуя нас. Если бы она предложила свою помощь для восстановления всей Польши во всей ее государственной независимости, мы могли бы только приветствовать это и желать осуществления этой прекрасной мечты. Если бы она обязалась дать относительную автономию русской Польше, тоже прекрасно. Обещание полунезависимое, даже под скипетром царя, несомненно, встречено было бы с радостью и могло бы быть принято как обещание загладить старую вину (comme une reparation). Но предложить полякам в Силезии, Познани и Галиции свободу вероисповедания, языка и управления под властью императора из династии Романовых – вряд ли это значит найти путь к их сердцу, во всяком случае, это значит возвестить Германии замаскированные аннексии, о которых не было заключено никакого соглашения между Россией и нами и которые могут совершенно исказить значение оборонительной войны, они рискуют также повредить тем реституциям, которые Франция имеет право требовать и намерена требовать.

Спрашивается, не делает ли русское правительство также другой промах, отклоняя, как неосуществимую, идею сэра Эдуарда Грея о нейтральной федерации Греции, Болгарии и Румынии?¹⁰⁸* По мысли британского министра иностранных дел, это было бы средством связать Болгарию. Это был довольно ловкий прием. Тем не менее Сазонов отверг английское предложение. Он продолжает порхать с ветки на ветку и не соглашается нигде сесть.

Зато в одном практическом вопросе русский министр финансов Барк выступает с очень конкретными проектами. Он самым энергичным образом настаивает на том, чтобы мы облегчили французским держателям русских ценных бумаг получение наличными по их купонам¹⁰⁹*. Россия, говорит Палеолог, более, чем когда-либо, заинтересована в том, чтобы доказать непоколебимость своего кредита. Он требует поэтому учреждения во Французском банке специального фонда. Корреспонденты русского казначейства должны вносить в этот фонд суммы, равные полученным ими процентам на каждый месяц прошлого года. Французский банк будет непосредственно обслуживать уплату процентов по займам. Ввиду моратория банк для дополнения необходимых средств должен прийти на помощь упомянутым корреспондентам путем учета под гарантией русского правительства. Другими словами, Россия требует от Французского банка факультативных авансов, которые, несомненно, станут фактом и, быть может, будут расти. Но как отказать? Как оставить неоплаченными во время начавшейся теперь войны купоны, которые во Франции являются доходом столь многих крестьян и мелких буржуа?

Фельдмаршал Френч нанес мне визит в третьем часу дня. Его сопровождал сэр Френсис Берти. Когда Френч показался у выхода с Северного вокзала, скромно, без шумихи, ему были устроены трогательные овации. Он был вчера в Витри-ле-Франсуа и совещался с генералом Жоффром. Сегодня вечером он уезжает из Парижа к рождающейся армии, над которой он должен принять командование. Это человек скорее низкого роста, простой, скромный, невоинственного вида, с ясным и открытым взглядом, седыми висячими усами, щеки и подбородок чисто выбриты. Кажется, сэр Джон проявил свои познания в военной науке и свою храбрость в Египте и Южной Африке. Но его можно скорее принять за мирного инженера, чем энергичного офицера: медлительный и методичный, он производит впечатление флегматика. Хотя он обычно проводит свои каникулы в Нормандии, и дочь его, как я слышал, даже замужем за французским офицером, сам он лишь с трудом изъясняется по-французски. Вивиани и Мессими, явившиеся по моей просьбе в Елисейский дворец, присутствуют при нашей беседе. Сэр Френсис Берти любезно берет на себя обязанности переводчика. Маршал Френч объясняет нам по-английски, что его войска не в состоянии будут выступить раньше 25 августа. Высадка кавалерии потребовала много времени и труда, производство специального материала весьма затянулось. Для окончания военных приготовлений нужны еще десять дней. Десять дней! Итак, англичане совсем не будут участвовать в первых сражениях. Такое разочарование для общественного мнения во Франции! Их считают готовыми к бою, а они не примут участия в битве.