На синей комете - [45]
— Но… — начал я.
— Придержите коней, лейтенант, — вмешался папа. Он вскочил, стараясь выглядеть повнушительнее, но я прекрасно понимал, что папе с этими молодчиками тягаться бесполезно.
— Не мешайте мне выполнять долг перед Родиной, — резко сказал лейтенант и снова повернулся ко мне. — За уклонение от призыва, рядовой, посидишь месяц на гауптвахте, а потом я отправлю тебя в десантные войска, в Сибирь. Будешь прыгать с парашютом в тайгу. Поможешь русским бить фрицев за Полярным кругом. — Он снова ухмыльнулся. — Ты-то меня небось не помнишь, рядовой Огилви, зато я тебя отлично помню. Быть тебе пушечным мясом. Поквитаемся.
За всю свою короткую жизнь я не был знаком ни с одним военным, тем более с офицером. Откуда он меня знает?
— Не трогайте меня! — взмолился я. — Мне всего одиннадцать лет! Я учусь в пятом классе! Не забирайте меня в армию! — К моим глазам уже подступали слёзы.
Папа обошёл стол и встал рядом со мной. Голландец сказал:
— Лейтенант, хочу заметить: вы вторглись в частные владения. Без ордера на обыск.
Детектив Хиссбаум горестно вздохнул:
— Голландец, военным сейчас море по колено. Они не признают ни права собственности, ни ордеров, ни гражданских законов. Длинная рука дяди Сэма.
— Так точно, сэр! — довольно подтвердил лейтенант и бросил на стол газету.
Голос! Я узнал его голос! И, переведя взгляд на его нагрудный карман, прочитал вышитое золотой нитью имя: ЛЕЙТЕНАНТ СИРИЛ ПЕТТИШАНКС.
И тут, в тот самый миг, когда капрал решительно двинулся в мою сторону, желая защёлкнуть на моих запястьях клешни-наручники, мисс Чау принялась убирать со стола. Одно якобы неловкое движение — и она оказалась на пути капрала. Вместе с подносом. А на подносе — грязные тарелки с остатками масла и кленового сиропа. «Ах, простите!» — воскликнула мисс Чау, когда капрал налетел на поднос и стопка тарелок посыпалась ему под ноги. Я тем временем вскочил, намереваясь пуститься наутёк.
— Оскар бежать через кухня. В подвал. И в поезд. В тот поезд, на который Оскар приехать сюда. «Золотой штат».
Всё это мисс Чау прошептала скороговоркой. Нельзя было терять ни секунды.
Ждать лифта тоже нельзя — долго! Я пробежал через кухню, потом бросился вниз по чёрной лестнице, держась за перила забинтованными руками и вовсе забыв, что из-за распухшего колена почти не гнётся одна нога.
Сирил нёсся за мной по пятам — нас разделял всего один лестничный пролёт. Мне отчего-то было жаль этого парня. В детстве он напоминал ньюфаундленда, а теперь похож на питбультерьера… Господи, как же мне спастись? Ведь мы с папой хотели уехать в Монтану!
В подвале я включил разом все рубильники, и поезда, стуча колёсами, забегали по рельсам. Замигали семафоры, заработали шлагбаумы, а свистки засвистели, словно ветер над прерией.
— Ты! Червяк! — догоняя меня, орал Сирил. — Это всё из-за тебя! Старик запихнул меня в военную школу на целых семь лет! Побудка в пять утра! Ни девчонок, ни жратвы! А всё ты со своими стишками! Ты за это поплатишься, слышишь?
С лестницы донёсся голос мисс Чау. Радостный голос. Она крикнула: «Прыгать, Оскар!» — точно звала ребёнка, который прыгнет сейчас прямо к ней в руки. И она его наверняка поймает! «ПРЫГАЙ!»
Но как же мне было страшно! Нет, прыгнуть я не боялся. Я боялся, что Сирил меня настигнет, что на моих запястьях замкнутся наручники! Я схватил свёрток с детской одеждой, который лежал на полу у макета. И прыгнул. Как спортсмен-олимпиец с десятиметровой вышки. Я прыгнул.
Глава 13
И приземлился около стоянки такси — на жёлтый кирпичный тротуар, который тянулся вокруг вокзала. Я лежал и отчаянно молился всем святым, какие только есть на небесах, чтобы Сирил не бросил взгляд на макет и тем более не вздумал меня там искать.
Меня так и подмывало крикнуть: «Пропади ты пропадом!» — причём не только Сирилу, а всему, что я по-прежнему видел вокруг макета. Вообще всему сорок первому году!
Но большой мир не спешил пропадать. Я посмотрел вверх и увидел лицо Сирила. Неужели он меня заметил? Или всё-таки я превратился в крошечного оловянного человечка, одного среди многих?.. Потом я услышал возню и грохот — судя по всему, Сирил искал меня под столом. Воспользовавшись моментом, я взбежал по лестнице через две ступени и юркнул в вестибюль вокзала. Пролетел мимо кожаных кресел в зале ожидания, мимо торговца хот-догами, даже мимо газетного киоска. Времени на газеты сейчас не было. Звук моих шагов отдавался гулким эхом под арочными сводами, а из громкоговорителя неслось:
— Заканчивается посадка на экспресс «Золотой штат» до Чикаго. Время отправления поезда девять часов семнадцать минут. Внимание, поезд отправляется через одну минуту со второй платформы. Просим пассажиров занять свои места!
Повязка с ноги слетела, но я не стал её поднимать, я нёсся дальше, к заветной второй платформе. Если успею, Сирил исчезнет, как страшный сон. Я уеду из Лос-Анджелеса назад, домой.
Локомотив уже стоял под парами и пыхтел, готовясь тронуться в путь. Я бросился к ступеням ближайшего пульмановского вагона. Но вдруг что-то заставило меня остановиться и замереть. Тень. Над платформой нависла тень гигантской руки. Я спрятался за сигнальную будку и в ужасе смотрел на эту ручищу, на зелёно-бурую манжету, отороченную золотой тесьмой-косичкой, на кольцо на среднем пальце с гравировкой «Военное училище штата Миссури». Огромные пальцы нетерпеливо сжимались и разжимались, точно выбирали, какую бы конфетку выбрать из этой вазочки.
