На широкий простор - [82]

Весна — молодой, кипучий водоворот жизни, стремительное бурное движение в бескрайные просторы, широкие, как сама свобода, в повитые туманами дали, зовущие вперед и вперед; движение, которому подчиняются и люди и живая природа… Но эту весну на Полесье ожидали со страхом и тревогой… «Что принесет весна?», «Что весна покажет?», «Что будет весной?» — спрашивали люди, предчувствуя важные события, и втайне готовились к ним.

Энергичней повели свою работу военные штабы. Там укрепляли позиции, здесь перегруппировывали войска, подвозили пушки и бронемашины… Нащупывали уязвимые места в расположении противника, разрабатывали планы, чтобы обмануть его и при первом же удобном случае ударить по врагу там, где он меньше всего ожидает.

Штаб Красной Армии испытывал трудности. Приходилось снимать с фронта целые части и перебрасывать их на юг, где наседал Врангель. Но подготовка к предстоящим боям не ослабевала ни на минуту. И она шла не только по военной линии.

Не дремал и враг. Панская Польша проводила идеологическую подготовку к наступлению против Советов. Здесь особую активность проявляли ксендзы.

…Городищенский костел носит имя святого Казимира. Святой Казимир пользуется большим уважением среди католиков. Празднование его приходится на раннюю весну. «На Казиме́ра зима уме́рла» — гласит поговорка.

С раннего утра возле костела замечалось необыкновенное оживление. Площадь, ближайшие дворы и задворки были запружены лошадьми и повозками. Из близких и далеких мест — из фольварков, поместий, хуторов — съезжались паны, панки и простая шляхта. Разве это не чудо матери божьей, что костел, бывший безмолвным долгое время, вдруг огласил всю округу трезвоном колоколов?

Ксендз Потейковский приехал сюда заранее с целым штатом прислужников, чтобы должным образом подготовить костел к богослужению.

Для Потейковского отстроили и соответствующим образом обставили просторный, роскошный дом. Но ксендз Потейковский — монах и слуга господа бога. Жизнь его проста и сурова. Сурова и проста обстановка, окружающая его. Никаких следов роскоши. Одно только распятие из кипарисового дерева да несколько образов матери господней и святого Казимира украшают стены его кабинета. Однако в столовой нашел место вместительный и стильный буфет с целой батареей бутылок дорогих и редких вин и прочих питий. Ксендз Потейковский не только слуга господа бога, но и ловкий, талантливый артист католической церкви. Никто лучше его не умеет создать у паствы определенное настроение, чтоб потом на струнах этого настроения наигрывать мелодии, нужные Потейковскому А вся игра пана Потейковского сводится к тому, чтобы подчинить волю прихожан интересам костела, этого агитпропа старого, эксплуататорского мира.

Несколько вечеров потратил ксендз Потейковский, чтобы сочинить проповедь для первого богослужения. И теперь сидит он над проповедью, вносит поправки, дополнения, шлифует, оттачивает каждую фразу, каждое слово. И когда удается ему какая-нибудь особенно меткая фраза, он повторяет ее вслух и тогда позволяет себе отступить от монашеского устава и выпить рюмку французского вина.

И вот наступил день богослужения.

Мрачен костел с его тяжелыми башнями и потемневшими стенами. На всем лежит печать запустения. Даже тысячи свечей, зажженных под образами набожными прихожанами, не могут разогнать мрака и холода.

«Dominus wobiscum», — трагическими нотами переливается голос ксендза Потейковского. Мягкими аккордами вторит ему орган. Набожные католики раскрывают молитвенники. Начинается общее пение молитв. Нестройные голоса постепенно сливаются в монотонный гул, напоминающий гул далекой грозы, таинственной и наводящей ужас на человека своим смутным рокотом. На кафедру выходит ксендз Потейковский. Программу богослужения, установленную костельным ритуалом, он дополняет проповедью. А проповедь произносит с вдохновением. И вся эта обстановка — гудение органа, торжественные выходы ксендза и прислужников, массивные серые стены костела, страдальческие лики святых на образах — все это помогает Потейковскому создать у молящихся нужное настроение. Ксендз подымает руки, обращает свой взор ввысь, под костельные своды, где должен находиться сам пан бог, и начинает говорить. Он говорит о силе, о гневе, о справедливости и о бесконечной милости всемогущего пана бога. Гнев и доброта божеские доказываются на примере истории костела «свентаго Казимера». Как некогда народ израильский находился в вавилонском плену, где смолкли струны его арфы, так находился в неволе и пленении и «свенты» костел и польский народ, прогневивший пана бога. Теперь же пан бог смилостивился над святым своим домом — ибо только костел есть настоящий дом божий — и над народом своим и вывел его из неволи. Так нужно помнить об этом и никогда не отступать от святой веры католической, не поддаваться греху и не погрязать в его темном искусительном омуте. Святой костел, отнятый в наказание за грехи, теперь возвращен по милости божьей, но костел находится в запустении, и святой Казимир с горечью взирает из рая на запущенный дом свой… Нужны щедрые жертвы для обновления костела.