На широкий простор - [19]

Ивась не знал, что такое гром, но ему стало не по себе, и какая-то неясная тревога всколыхнула его душу.

Но что это? Откуда этот странный гул? Ничего подобного никогда не слышал Ивась. Гул был густой, могучий и все нарастал, но трудно было понять, откуда он исходил. Ивась озирался по сторонам, а гул не прекращался и назойливо лез в уши. Вскинув голову, увидел Ивась, как высоко над ним летела неведомая птица. Но разве есть на земле такие птицы? Нет, это, наверное, змей. Ивася охватил страх. Змей сделал в воздухе круг, немного спустился ниже. «Визззь!» — загудело вверху, и сразу же недалеко от железной дороги послышался сильный взрыв, словно ударил гром. Земля содрогнулась, эхо раскатами полетело по лесу, словно это хохотал змей своим страшным хохотом.

Бедный Ивась так перепугался, что прижался к елочке и весь задрожал.

Снова засвистело что-то в воздухе. Ивась невольно закрыл лицо руками. Новый взрыв был еще громче, сильней, и черный, густой дым повалил со стороны будки.

С плачем бросился Ивась домой. Будка была охвачена пламенем. Огненные языки лизали ее крышу, вырывались из окон и, словно ужи, извиваясь, ползли по стенам.

А где же отец? Почему не видно матери? Где они? Почему не спасают добро?

— Мама, мамочка! Тата! — заголосил Ивась, заломив ручонки.

Но ни мать, ни отец не вышли на его жалобный зов.

— А мамочка! А таточка! — голосил несчастный мальчик.

В великом горе упал он на землю, бился о нее и царапал пальцами серый песок. И никто не откликнулся на его горе, только развесистый дуб с обгоревшим стволом и почерневшими листьями глядел так угрюмо и печально, словно ему было близко несчастье бедного сиротки.

1915

СЕРГЕЙ КОРЯГА

Теплая летняя ночь медленно опускалась на землю. Очертания лесов и пригорков теряли свою форму и исчезали в густом мраке. Небо, казалось, ниже обычного нависло над землей и вглядывалось в нее тысячами блестящих глаз. А на земле было пусто и тихо, так тихо, что от этой тишины веяло какой-то жутью; ведь она, эта тишина, была такой необычайной, такой непривычной.

И небо, как видно, не хотело верить, что там, на земле, действительно спокойно; вскоре оно выслало из-за темного края земли еще одного дозорного — кроваво-красный угрюмый месяц.

Чуть поднявшись над дубовой чуприной леса, что виднелась на той стороне Псла, немного повеселевший месяц тотчас же нырнул за тучку. Видно, это просто была военная хитрость, которую месяц перенял от людей, — ведь в этом месте земли они как раз воевали. И едва только он спрятал свое лицо в темной тучке, как в ту же минуту из-под волнистой каемки дубового леса громыхнула пушка. Грозно содрогнулся сыроватый воздух, и глухое эхо покатилось по Пслу, по глубоким ярам.

— А, отозвался все-таки! — прошептал Сергей Коряга, и ему стало почему-то весело.

Почему?

Он просто не задумывался над этим вопросом, но у него теперь было ощущение, что он не один, что где-то там тоже есть люди. Правда, эти люди — его заклятые враги! Он знает, что там, за Пслом, позиции корниловских полков, самых заядлых, самых отъявленных и самых стойких из всей деникинской орды.

Грохот пушки, зловещий и грозный, помог Сергею Коряге более или менее точно определить свое местонахождение; ведь он заблудился в незнакомой местности, потерял связь со своей разведкой и несколько часов блуждал по этим диким ярам, заросшим грушами-самосейками и густыми, широкими кустами дубняка. Это блуждание было так неприятно, а хуже всего эта глушь, безлюдье, ожидание опасности на каждом шагу.

Он присел на росистую межу под кустом полыни. Вокруг лежало молчаливое, пустое поле.

Сергей Коряга стал всматриваться в то место, откуда только что громыхнула пушка.

Вслед за первым выстрелом блеснула зарница.

«Раз, два, три, четыре, пять…» — начал он считать секунды, чтобы по ним определить расстояние до того места, откуда стреляли пушки.

Как только он насчитал «двадцать один», послышался другой выстрел, более гулкий и сильный.

«Шесть с половиной верст», — высчитал Сергей Коряга и начал что-то обдумывать, как человек, хорошо знакомый с военной обстановкой. По его расчетам выходило, что здесь недалеко должны быть деникинские дозоры.

Сергей Коряга плотнее приник к земле и стал осматривать местность. Прежде всего он обратил внимание на то, что сидит на самом высоком месте поля и, возможно, благодаря этому хорошо вырисовывается на светлом небе, если смотреть на пригорок из низины.

Еще более посветлевший месяц снова выплыл из-за тучки. Настороженно-враждебный мрак слегка расступился, поредел, и перед Сергеем Корягой обозначилась темная полоска — тропинка, ведущая в глубокий яр. В это мгновение взгляд его невольно устремился вперед. По телу молодого разведчика пробежал холодок: не более чем в ста шагах от него, словно из-под земли, выросли три тени.

«А может, это кусты бурьяна?» — подумал Коряга, но тут же убедился в ошибочности своего предположения. Бледно-синий отблеск месяца скользнул по стальному стеблю одного из этих «бурьянов». Ясно, что это дозорные, и так же ясно, что дозорные эти — деникинские.

«Заметили они меня или нет?» — сверлила мозг тревожная мысль, и в ту же минуту в его голове сложился план действий. В мгновение смерил он глазами расстояние до оврага.