На шхерахъ - [64]

Эти мысли и еще другія онъ изложилъ на бумагѣ и положилъ въ ящикъ, такъ какъ не зналъ, какая газета можетъ это напечатать. Во всякомъ случаѣ нельзя разсчитывать на патріотовъ, "изъ зависти не имѣющихъ желанія выслушивать проекты возвеличенія родной страны".

Онъ началъ уже получать отвѣты на свои циркулярные запросы и наполнилъ весь мезонинъ матеріалами къ своей европейской этнографіи.

Но теперь онъ вдругъ утратилъ интересъ къ этому. Душа его страдала серьезнымъ недугомъ. Онъ не рѣшался уже выходить изъ дому. Видъ человѣка былъ ему настолько непріятенъ, что, увидѣвъ кого-нибудь издали, онъ отворачивался. Вмѣстѣ съ тѣмъ, однако, росло въ немъ желаніе слышать собственный голосъ и въ общеніи съ другими людьми разрядить задавленный перепроизводствомъ мозгъ, почувствовать его дѣйствіе на другомъ существѣ, съ кѣмъ-нибудь сообщаться.

Одно время онъ думалъ завести себѣ собаку, но связывать переживаніе своей души съ тѣломъ животнаго — не значило ли это прививать виноградъ къ чертополоху. Онъ никогда не чувствовалъ симпатіи къ этому грязному паразитирующему животному.

Единственный человѣкъ на шхерѣ, котораго могъ выносить, былъ таможенный стражникъ, женатый Вестманъ, тотъ, жена котораго жила съ двумя, чего мужъ не подозрѣвалъ. У него было чистое лицо и свѣтлый умъ. Инспекторъ возобновилъ было съ нимъ знакомство и подарилъ ему крючокъ и все, что нужно для лова семги. Лѣтомъ Іонъ давалъ ему книги и училъ писать по прописи. Когда же началась рыбная ловля и море оживилось, они снова разошлись.

Инспекторъ не сказалъ ему, что онъ имѣетъ въ виду ловлю семги, такъ какъ консервативный рыбакъ ни за что не сталъ бы тратить время на пустую безсмысленную работу. Онъ увѣрялъ Вестмана, что онъ будетъ ловить треску, а за треской уже самую кружную рыбу.

Когда инспекторъ послѣ мѣсячнаго уединенія выѣхалъ съ Вестманомъ въ море, прислушиваясь къ своему голосу, онъ замѣтилъ, что его голосъ лишился нѣкоторыхъ звуковыхъ оттѣнковъ и сдѣлался тоньше, такъ что по временамъ ему казалось, что говоритъ кто-то другой. Его опьянилъ разговоръ. Его мозгъ, пользовавшійся для работы руками и перомъ, теперь прорвалъ шлюзы гортани, и его мысли бурно потекли, какъ въ водопадѣ, по дорогѣ рождая новыя мысли.

Онъ получилъ возможность говорить передъ ухомъ человѣка, который не перебивалъ, не спрашивалъ, какъ передъ резонаторомъ, и ему казалось, что передъ нимъ интеллигентный слушатель. Уже послѣ первой поѣздки онъ былъ убѣжденъ, что Вестманъ умнѣйшій человѣкъ, какого онъ на своемъ вѣку никогда не встрѣчалъ.

Цѣлую недѣлю продолжалась эта дружба. Во время поѣздокъ онъ разсказывалъ своему собесѣднику о разныхъ тайнахъ природы, объяснилъ ему дѣйствіе лупы на воду, предостерегалъ отъ той мысли, что глазъ видитъ все такъ, какъ оно есть въ дѣйствительности, разсказалъ даже какъ-то о томъ, что луна имѣетъ грушевидную форму, хотя она съ виду похожа на шаръ, что еще неизвѣстно, дѣйствительно ли земля имѣетъ форму шара, и такъ далѣе.

Слыша это, Вестманъ сдѣлалъ гримасу и осмѣлился въ первый разъ возвразить:

— Какъ же такъ, а вотъ въ моемъ альманахѣ такъ сказано.

Инспекторъ увидѣлъ, что онъ зашелъ слишкомъ далеко и долженъ вернуться назадъ, по было уже поздно. Онъ не могъ изложить своему слушателю новѣйшихъ изслѣдованій, согласно которымъ земля имѣетъ форму эллипсоида съ тремя осями для этого требовались такія познанія, которыми Вестманъ не обладалъ. И онъ перешелъ къ другимъ темамъ. Заговорилъ о маревѣ и спросилъ, былъ ли кто на Свердгольмѣ и видѣлъ ли, что онъ тамъ настроилъ.

— Мы видѣли, что тамъ кто-то хозяйничалъ, да только теперь никто туда не ѣздитъ: ни рыбы тамъ не ловятъ, ни овецъ не пасутъ, — отвѣтилъ, Вестманъ не безъ суевѣрнаго страха.

Услышавъ это призваніе, инспекторъ снова замолчалъ. Ему было стыдно, что онъ сдѣлался жертвой оптическаго обмана. Онъ вообразилъ, что его слушателю понятны его слова. Оказалось, однако, что онъ говорилъ передъ стѣной и свое собственное эхо принялъ за голосъ другого человѣка.

* * *

Недѣлю спустя, шхера сильно заволновалась. Вестманъ поймалъ семгу въ двадцать шестъ фунтовъ вѣсомъ.

Вестманъ приписалъ честь открытія себѣ, и скоро въ газетѣ появилась замѣтка. Добыча кильки падаетъ, но вотъ появился новый источникъ дохода въ Стокгольмскихъ шхерахъ. Счастливецъ рыбакъ, таможенный стражникъ Эрикъ Вестманъ, поистинѣ, заслужилъ уваженіе и благодарность своихъ согражданъ...

Вскорѣ послѣ этого въ одномъ еженедѣльномъ народномъ журналѣ появилась статейка на тему объ инспекторахъ, которые сами ничего не понимаютъ, а берутся учить другихъ.

Вслѣдъ за этимъ получилась бумага отъ Сельскохозяйственной Академіи, приглашавшая инспектора Борга дать подробный отчетъ о состояніи рыболовства и особенно о ловлѣ семги. Боргъ на это отвѣтилъ прошеніемъ объ отставкѣ.

Съ выходомъ въ отставку Боргъ лишился всякаго значенія въ глазахъ населенія и потерялъ слабую опору, которую онъ имѣлъ въ занимаемой имъ должности. Онъ увидѣлъ, что дикари, узнавъ о томъ, что его "прогнали", подняли противъ него настоящую войну.

Началось съ того, что подъ тѣмъ предлогомъ, будто у пристани не хватаетъ мѣста, они отвязали его лодку. Ее выбросило на берегъ и разбило о камни.