На шхерахъ - [48]

Отвѣтъ нашелъ нѣкоторый откликъ у вопрошавшаго. А проповѣдникъ, замѣтивъ выраженіе сочувствія, промелькнувшее на лицѣ Борга, прибавилъ:

— А когда я ищу себя въ размышленіи и молитвѣ, то вмѣстѣ съ тѣмъ нахожу и своего Бога.

Эти слова звучали очень наивно. Боргъ не хотѣлъ обнаружить скрывавшейся въ нихъ ереси, сдѣлавъ прямой выводъ: Богъ это мое я, Онъ во мнѣ самомъ. Онъ чувствовалъ нѣкоторое уваженіе къ этому человѣку, который могъ быть одинъ со своей фикціей, т.-е. могъ быть одинокимъ.

Боргъ всматривался въ лицо миссіонера, обросшее длинной темной бородой, какая обыкновенно бываетъ у моряковъ и странствующихъ проповѣдниковъ, которые отпускаютъ бороду очевидно для того, чтобы имѣть возможность говорить и въ то же время быть похожимъ на апостола. Боргу казалось, что за этимъ лицомъ онъ видитъ другое, ему знакомое. Утомленный безсознательнымъ напряженіемъ памяти, онъ прямо спросилъ:

— Мы съ вами гдѣ-то уже встрѣчались?

— Совершенно вѣрно, — отвѣтилъ проповѣдникъ. — И вы, господинъ инспекторъ, можетъ быть, сами того не зная, такъ глубоко повліяли на мою жизнь, что я могу смѣло сказать: моя жизненная карьера опредѣлена вами.

— Ну, что вы? Разскажите, я ничего не помню, — сказалъ инспекторъ, усаживаясь на камень и пригласивъ миссіонера сѣсть рядомъ.

— Тому уже прошло двадцать пять лѣтъ, какъ мы были съ вами въ третьемъ классѣ.

— Какъ же васъ звали тогда?

— Тогда я назывался Ульсонъ, а прозвище у меня было Уксолле. Отецъ мой былъ крестьянинъ, и я всегда ходилъ въ платьѣ домашняго издѣлія.

— Ульсонъ? Постойте же. Вы у насъ были сильнѣй всѣхъ въ ариѳметикѣ?

— Да, да. Можетъ быть, помните, однажды нашъ ректоръ праздновалъ пятидесятилѣтіе дня рожденія. Мы украсили школу зеленью и цвѣтами. Послѣ уроковъ кто-то предложилъ собрать и поднести цвѣты ректоршѣ и ея дочери. Я помню, вы были противъ этого, заявляя, что дамы не имѣютъ никакого отношенія къ школѣ и, наоборотъ, часто весьма некстати вмѣшиваются въ наши дѣла. Но всетаки вы пошли, и я тоже. Когда мы подымались по лѣстницѣ, вы обратили вниманіе на мое самодѣльное платье и, должно быть, увидѣли, что у меня самый красивый букетъ. Вы воскликнули: Какъ попалъ Саулъ въ число пророковъ?

— Все это я совершенно забылъ, — сказалъ коротко Боргъ.

— А я этого никогда не забуду, — сказалъ проповѣдникъ. — Мнѣ прямо въ лицо было брошено, что я паршивая овца, что къ моему поздравленію порядочная женщина не можетъ отнестись серьезно. Я вышелъ изъ школы, занялся торговлей, чтобы поскорѣе добиться денегъ и хорошаго костюма, чтобы пріобрѣсти манеры и умѣнье складно говорить. Но ничего лучшаго мнѣ не удалось достигнуть. Противъ меня была моя внѣшность, мой языкъ, мои манеры. Тогда я сталъ уходить въ себя и въ одиночествѣ я почувствовалъ, какъ у меня растутъ силы, о которыхъ я раньше не подозрѣвалъ. Я хотѣлъ сдѣлаться священникомъ, но было уже поздно. Одиночество научило меня чуждаться людей, а страхъ передъ людьми сдѣлалъ меня совершенно одинокимъ, такимъ одинокимъ, что единственное знакомство, которое у меня осталось, было съ Богомъ и Спасителемъ всѣхъ униженныхъ, страждущихъ, Господомъ Іисусомъ Христомъ. Этимъ я обязанъ вамъ.

Послѣднія слова были сказаны не безъ горечи, и Боргъ счелъ за лучшее говорить безъ обиняковъ.

— Значитъ, вы меня ненавидѣли двадцать пять лѣтъ?

— Безгранично. Но теперь ненавидѣть пересталъ, предоставивъ мщеніе Богу.

— За васъ, значитъ, мститъ Богъ. И вы думаете, что Онъ васъ изберетъ орудіемъ своей мести? Что жъ, Онъ убьетъ меня электрической искрой? Или опрокинетъ мою лодку, или, наконецъ, пошлетъ мнѣ оспу?

— Пути Господни неисповѣдимы, пути же грѣшника открыты всѣмъ.

— Неужели въ томъ, что сболтнетъ мальчишка, можетъ быть такой грѣхъ, за который Богъ будетъ преслѣдовать его всю жизнь? Мнѣ думается, не въ вашемъ ли сердцѣ живетъ этотъ мстительный Богъ — тамъ-то вы его и находите, какъ это вы сами недавно говорили.

— Да, да, богохульствуйте. Теперь я знаю, кто вы такой. Яблоко не далеко падаетъ отъ яблони. Теперь мнѣ понятны всѣ эти дьявольскія шутки. Вы строите не домъ Божій, а публичный домъ, чтобы принести его въ жертву развратной дѣвкѣ. Вы играете роль мага и волшебника, чтобы народъ преклонился передъ вами и молился невѣрующему. А Господъ говоритъ: "блаженны тѣ, которые моютъ одежды свои, чтобы имѣть имъ право на древо жизни и войти въ городъ воротами. А внѣ — псы, и чародѣи, и любодѣи, и убійцы, и идолослужители, и всякій любящій, и дѣлающій неправду."

Послѣднія слова онъ выкрикнулъ быстро съ большимъ подъемомъ и возбужденіемъ. Потомъ повернулся, какъ бы боясь получить мѣткій отвѣтъ, который могъ бы ослабить впечатлѣніе, и спустился внизъ къ своей лодкѣ.

Къ тому времени туманъ уже разсѣялся, и вдали развернулось лазурное море, спокойное и свободное.

Инспекторъ посидѣлъ еще нѣкоторое время въ своемъ креслѣ, размышляя о томъ, что силы души, какъ и физическія силы, подчинены однимъ и тѣмъ же законамъ. Далеко, гдѣ-нибудь у береговъ Эстляндіи, вѣтеръ поднялъ высокую волну, она гонитъ слѣдующую, а послѣдняя волна, докатившись до шведскихъ береговъ, ударяется въ небольшой камень, служащій опорой для большого утеса. Пройдетъ нѣсколько десятковъ лѣтъ, скажутся послѣдствія, и утесъ обрушится въ море. А волна станетъ подмывать новую свалу, которая тогда окажется беззащитной.