– Да еще ничего не заметно, – возразил Шейн. – Только грудь, а она становится просто великолепной… Но мне кажется, что как раз это совсем не стоит скрывать… – Он вздохнул и нервно взъерошил волосы, напомнив этим жестом Майкла. – Если бы мы поженились прямо сейчас, Блисс бы могла надеть, черт возьми, любое платье, какое захочет! И никто бы ничего не заметил. Люди больше не высчитывают месяцы. А если кто-то и высчитывает, значит, он нам не друг, правда?
– Правда. – Лорелей откинулась на спинку стула, сделала глоток чая и подняла глаза на Шейна. – Боюсь, что я чего-то не понимаю. Ты говорил ей о своих чувствах? Объяснил, почему хочешь жениться на ней прямо сейчас?
– Конечно.
– А она?
– А она говорит, что не хочет выходить замуж до Дня труда.
– Это не так уж долго.
– Верно. Но я не могу согласиться с той нелепой причиной, которую она приводит.
– Я снова не понимаю.
– Она говорит, что не хочет «красть лавры» у Рорки и Дэриа.
– Рорки собирается жениться?
– Да. На День труда. На Дэриа Шей. Она окружной прокурор. Несколько месяцев назад Рорки ушел с телевидения. И теперь они живут в ее доме на Ирландском канале. Рорки пишет книгу о своих приключениях во время работы военным корреспондентом телевидения в разных горячих точках.
Удивительно, но, кажется, двоих из трех братьев О'Мэлли внезапно потянуло к семейной жизни. Может быть, что-то появилось в воздухе Нового Орлеана? Или в воде?
– Итак, – сказал Шейн, возвращая разговор в первоначальное русло, – что ты посоветуешь? Что мне делать?
– Я думаю, – медленно и осторожно проговорила Лорелей, – тебе надо просто попытаться сделать так, чтобы она посмотрела на все твоими глазами.
– Правильно, – широко улыбнулся Шейн. – Я и сам так думал. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Спасибо, Лорелей. Ты просто прелесть!
Он, безусловно, сторонник патриархальных устоев. Возможно, даже с диктаторскими замашками, решила она. Но милый.
Лорелей выглядела волшебно. Майкл встал, когда она появилась в дверях спальни, и затаил дыхание.
Платье – если можно было вообще назвать платьем это расшитое стеклярусом шелковое изделие без бретелек – струилось по ее телу. Серебристое, почти такое же светлое, как ее волосы. Вместо ожидаемых бриллиантов в ее ушах сверкали длинные серьги из горного хрусталя, едва ли не касавшиеся обнаженных белоснежных, как алебастр, плеч.
– Так, – сказал Майкл, едва ворочая ставшим непослушным языком. – Если ты поставила себе целью выманить своего преследователя из укрытия, то большего соблазна ему не представится.
– Я не хочу думать о нем сегодня. – Решив про себя, что Майкл великолепно выглядит в синем костюме, накрахмаленной белоснежной рубашке и темно-красном галстуке, она протянула ему браслет. – И не собираюсь ходить в лохмотьях только потому, что он может быть где-то поблизости.
– Он поблизости, будь спокойна. – Майкл нахмурился, застегивая браслет с бриллиантами на запястье протянутой ему руки.
– Ты так в этом уверен?
– Да, уверен. – Аромат роз благоухающим облаком одурманил Майкла, навеяв мечту о том, что лучше они были бы просто двумя людьми, собирающимися прекрасно провести вечер в городе, а не частным детективом и кинозвездой, жизнь которой он пытался сохранить. – Этот тип звонил сюда, пока ты была с Шейном и скупала Французский квартал.
– Звонил?.. – Лорелей взглянула на телефон. – Сюда?! – Подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Лорелей ни разу не подумала о том, что ее преследователь может попытаться связаться с ней во время дежурства Майкла.
– Он оставил сообщение на автоответчике. Оно уже ждало тебя, когда я пришел сюда вечером.
– А я даже не поинтересовалась. – Она смущенно потупилась. – Во сколько он звонил?
– Запись на автоответчике значится в 17. 05.
В пять часов вечера она стояла в трусиках и лифчике в примерочной универмага и примеряла одно платье за другим, пытаясь найти такое, в котором сразила бы наповал даже непробиваемого Майкла О'Мэлли.
– Ты узнал его голос?
– Это было невозможно. Он использовал специальное электронное устройство, искажающее голос.
– Чтобы голос был похож на голос одного из персонажей фильма «Звездные войны»?
– Да. Ты его слышала раньше?
– К сожалению. Что он сказал?
Майкл пожал плечами. Он казался смущенным.
– То же, что и всегда. Обычную ерунду. Тебе совсем не обязательно слышать это, Лорелей.
Да, решила она. Не обязательно. Она слишком хорошо помнила странный монотонный механический голос, шепотом перечислявший все те ужасные вещи, которые этот невидимый преследователь собирался с ней сделать. И все, что он собирался заставить ее делать для него. Майкл был прав. Этот человек, кем бы он ни оказался, был очень-очень болен.
– А звонок был… не междугородный? – Лорелей ненавидела себя за дрожь в голосе.
– Это был местный звонок. – Майкл посмотрел на нее так, словно обдумывал какое-то решение. – Ясно, что он следит за тобой. Он сказал, что видел Шейна в рыбном ресторане… И сказал о сцене, которую вы снимали на кладбище. В том числе о скальпеле, которого не было в первоначальном сценарии.
– Что?! – Ее охватил ужас. Кровь отлила от тщательно накрашенного лица. Лорелей опустилась, дрожа, на ближайший стул. – Он там был?
