Правда, для тракториста Федя не вышел годами да и ростом был мал. Но зато он мог стать прицепщиком. Это ведь тоже завидная профессия.
Окончив семь классов, Федя определился в прицепщики к брату Николаю.
— А как же с учением, сынок? — встревожилась мать. — Может, повременишь?
— Я, мама, только на лето.
— А может, в подпаски пойдёшь, — сказала мать. — Хватит нам в семье и одного тракториста.
И она принялась вспоминать, какая беспокойная и нелёгкая работа у Николая. С ранней весны до осенних заморозков он безвыездно кочует в поле, живёт на колёсах, водит трактор в жару, в холод, в непогоду и за всё в ответе перед людьми — и за трактор, и за землю, и за хлеб насущный…
— Правильно, мать, говоришь: человек на машине за всё в ответе, — подхватил отец. — Потому как он сейчас главный хозяин на земле, первый крестьянин. И ты сына на обходную дорожку не сбивай, пусть по большаку шагает…
Работа прицепщика пришлась Феде по душе. Сколько радости доставляли ему те часы, когда брат останавливал трактор на техуход или на ремонт! Федя не отходил от машины.
Он умел ладить с братом, и тот, видя его тягу к машине, иногда разрешал ему сесть за руль. Машина у Николая была колёсная, старой марки, видавшая виды и изрядно потрёпанная, но Феде казалось, что более сильного, могучего и красивого трактора нет ни в одной бригаде.
Счастливый и гордый, он проезжал один круг, другой, пока Николай не прогонял его на место прицепщика.
Но Федя был горяч, нетерпелив, и ему хотелось водить машину самостоятельно. Как-то раз в отсутствие Николая он стал заводить трактор. Напряг все силы, провернул коленчатый вал — и мотор заработал. Потом вдруг рукоятку с бешеной силой крутануло в обратную сторону. Удар пришёлся Феде по лицу. Обливаясь кровью, он упал на землю.
Трактористы с соседних машин забинтовали Феде голову и привели домой.
«Вот и всё… отпахался мой младший», — обомлев от страха, подумала мать, укладывая сына в постель.
А через неделю Федя уже вновь сидел на месте прицепщика.
Всё лето он провёл в поле — от восхода до захода солнца на тракторе. Ночью короткий сон здесь же, в поле, в вагончике на колёсах. Домой он приходил раз в неделю, обветренный, пропылённый, измазанный маслом, хватал мочалку, мыло и бежал на речку мыться.
— Ну как там, сынок? — еле успевала спросить мать. — Поладил с машиной? Не брыкается больше?
— Порядок, мама… Воюем, наступаем, — задорно блестя глазами, отвечал Федя.
А вечером, взглянув на часы-ходики, опять спешил в поле.
Осенью, когда на собрании трактористов подводили итоги летних работ, бригадир не забыл упомянуть добрым словом Федю Стрешнева и спросил, на каком бы тракторе он хотел поработать прицепщиком в будущем году.
— Нет… я не прицепщиком, — заявил Федя. — На тракториста хочу… Запишите меня на курсы.
Бригадир тракторной бригады с удивлением покосился на малорослого мальчишку.
— А вы на рост не смотрите, — рассердился Федя. — Я ещё вытянусь… Вы лучше проверьте меня! — И он положил перед бригадиром испещрённый карандашными пометками учебник по тракторному делу. — Всё лето учил… Вот спрашивайте по любому разделу…
Бригадир задал один вопрос, другой, третий… Федя ответил почти без запинки.
И всё-таки бригадир отказал.
— В войну, конечно, и такие пахали, — сказал он. — Но сейчас не то время. Школяр ты ещё, да и по годам не положено.
А тут начались изменения в школьной жизни, и стало известно, что в восьмом классе вводятся уроки машиноведения. Вскоре ученики принялись изучать тракторное дело. Они словно сразу повзрослели, расхаживали по деревне с деловым, независимым видом, щеголяли мудреными словечками: жиклёр, карбюратор, магнето, прилаживали себе старенькие комбинезоны и, покопавшись в моторе, даже не очень старались отмывать с рук следы масла. «Навечно въелась», — обычно говорили они.
Федя изучал трактор с завидным усердием и охотой, но поработать по-настоящему в поле ему, как и другим ребятам, так и не пришлось…
— Да, Федя, — вспомнила сейчас Таня, — ты ведь в прошлом году больше всех трудодней выработал. Уточни, пожалуйста, сколько их у тебя на первое октября было — двести или двести десять?
— Не считал, не знаю… — нахмурился Федя. — А как нашей школьной бригаде своего поля не выделили, как нас к машинам не подпускали, об этом на слёте тоже скажешь?
— Надо будет, конечно, и недостатки отметить, — согласилась Таня.
— Что там отметить! Ты во весь голос заяви, чем мы недовольны. От имени всех ребят…
— Хорошо, хорошо…
— Да вот ещё о чём скажи… — настаивал Федя. — Тут наши ребята задумали по-новому в школьной бригаде работать. Чтобы у нас свой, механизированное звено было. Чтобы мы в поле не только тяпками махали, а могли бы землю машинами обрабатывать.
— Ах да, я что-то уже слышала… Только что это за секреты у вас? Какой-то тайный отряд, командиры… Удобрения собираете, машины ищете… А совет бригады ничего не знает.
— Вот подготовимся малость — тогда и доложим. — Федя искоса посмотрел на Таню. — Давай и ты присоединяйся… Вместе будем работать.
— Знаешь, Федя… я как-то не думала об этом, — помолчав, заговорила Таня, торопливо перебирая на столе бумажки. — А потом я ещё и бригадир школьной бригады… Всё руководство на мне… Планы всякие, отчёты…
