На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима - [83]
Меценат осыпал поэта своими щедрыми милостями. Он подарил Горацию небольшое поместье в Сабинских горах под предлогом вознаграждения за потерю имения отца. Кончились годы скитаний и нищеты. Гораций мог всецело отдаться поэзии.
В первые годы своего творчества Гораций почти не упоминал об Октавиане. Когда Меценат предложил Горацию прославить победу Августа при Акциуме, поэт ответил: «Я не чувствую призвания быть Гомером ваших подвигов!» Он продолжал встречаться со своими товарищами по лагерю Брута. Но постепенно Гораций все реже высказывал симпатии к своим бывшим единомышленникам и все чаще одобрял реформы Октавиана.
Гораций понял, что восстановление Республики невозможно, что во время гражданской войны спор шел лишь о том, кто будет управлять Римом — Антоний или Октавиан, и скорее сочувствовал последнему.
Прошло шесть или семь лет с тех пор, как Гораций познакомился с Меценатом, когда тот представил его Октавиану. Император сумел приблизить к себе поэта. Под непосредственным влиянием Октавиана Гораций создал многие свои стихотворения. В них прославлялся новый режим и восторженно воспевались заслуги Октавиана.
На первых порах Горация могла обмануть демагогическая политика Октавиана. Ему было приятно слышать, что его покровитель возрождает республиканские свободы. Потом он понял, что все это были лишь красивые фразы, но было поздно: не было в Риме ни свободы, ни открытой политической борьбы, не было ни малейшей возможности бороться или критиковать новый монархический строй.
Август высоко ценил поэтические заслуги Горация. Считая его одним из лучших поэтов Рима, император многое прощал ему и непременно хотел сохранить его симпатии на своей стороне. Внимание к Горацию особенно усилилось после смерти Вергилия, когда Гораций стал первым поэтом в кружке Мецената.
Прочитав один из сборников стихотворений Горация, Октавиан писал поэту: «Знай, что я на тебя сердит за то, что в стольких произведениях такого рода ты не беседуешь прежде всего со мною. Или ты боишься, что потомки, увидев твою к нам близость, сочтут ее позором для тебя?»
Мраморный бюст из Помпей, по предположению ряда ученых, — портрет Горация.
Император предпринимал неоднократные попытки привлечь Горация ко двору. В одном из писем к Меценату он писал: «До сих пор я сам мог писать своим друзьям; но так как теперь я очень занят, а здоровье мое некрепко, то я хочу отнять у тебя нашего Горация. Поэтому пусть он перейдет от стола твоих параситов к нашему царскому столу и пусть поможет нам в сочинении писем».
Предложение Октавиана стать его секретарем сулило Горацию и почет и выгоды. Поэт деликатно, но твердо отказался. Октавиан не перестал после этого проявлять дружеских чувств. «Хотя ты, гордец, относишься к нашей дружбе с презрением, мы со своей стороны не отплатим тебе надменностью», — писал он Горацию.
Октавиан часто приглашал Горация к себе: «Располагай в моем доме всеми правами, как если бы это был твой дом: это будет не случайно, а только справедливо, потому что я хотел, чтобы между нами были именно такие отношения, если бы это допустило твое здоровье». Гораций часто бывал в доме Октавиана, читал ему стихи, беседовал на разные темы, и тот вновь пытался связать поэта какими-нибудь служебными обязанностями. Он писал Горацию:
«Возьми себе какую-нибудь должность при мне, хотя бы для того, чтобы стать постоянным моим собеседником».
Но Гораций всякий раз дипломатично отклонял предложения императора. Он не хотел лишаться даже той видимости свободы, которую давало пребывание в его сабинском имении. Придворная жизнь, политические интриги, демагогия, зависть и ложь, борьба за карьеру, богатство и власть — все это было Горацию чуждо.
Друг Вергилия и Мецената, Гораций одобрял деяния Октавиана и стал его придворным поэтом. Он вел такую же светскую жизнь, как и его покровители. Он путешествовал вместе с ними. Он блистал остроумием при дворе Октавиана. Он читал свои стихи, гуляя по знаменитым садам Мецената. Он пировал вместе с ними, развлекался в театре и цирке, вел беседы на философские и литературные темы. После окончания гражданской войны Гораций, как и многие, наслаждался всеми радостями мирной жизни. Он верил, что наступил наконец золотой век, и с надеждой смотрел на грядущее Рима.
Но вместе с тем в нем не умер еще прежний Гораций. Сын бедного вольноотпущенника, ученик сурового Орбилия, сторонник Республики и друг Брута, Гораций не мог не видеть отрицательных сторон единовластия. Он знал, сколько творится жестоких и несправедливых дел. Он видел, как плохо живут бедняки и как погрязли в разврате и золоте богачи. И тогда он бежал из Рима в деревню, месяцами не возвращался в столицу, ссылаясь на болезни, искал утешений в красотах деревенской природы, старался забыться, предаваясь философским и литературным занятиям. Неужели он ошибся, перейдя на сторону Октавиана? Неужели он зря изменил своим политическим взглядам, своим идеалам? И чтобы скрыть от себя самого эту непоследовательность, Гораций стал исповедовать и проповедовать новую философию, сущность которой заключалась в том, что человек, особенно поэт, не должен вообще заниматься политикой.
