На самолете в Америку - [8]

Пароход приветствует нас, значит это «Воровский». Я посылаю привет по радио и получаю в ответ счастливые пожелания.

Среди бури и мглы мы, как родному, обрадовались пароходу.

Но через две-три минуты его вновь затянуло туманом. Опять летим и ничего не видим.

И вдруг внизу показалась земля. Значит — это Камчатка.

Перелетели все-таки Охотское море. Как оно ни бушевало, а мы одолели его. Мы чувствуем себя уверенней. Теперь долетим.

Но над сопками[3] ветер еще опасней, чем в море: порывы его сильней и неожиданней. Того и гляди ударит об гору. Мы то и дело попадаем и болтанку. Кажется, что горы пляшут. А вдалеке уже виден Петропавловск.

Мы идем вниз. На берегу стоит толпа. Мы благополучно опустились в бухту Петропавловского порта.

А в бухте — рай. И ветер как ветер, и волнение небольшое.

МЕДВЕДЬ

Петропавловск — последний город на советской земле. За ним — океан.

Наша первая остановка — остров Атту. До него 1100 километров.

Мы готовимся к борьбе. Буря бушует. Мы просыпаемся каждый день с надеждой: вдруг погода стала лучше.

Нет! Беспрерывный дождь, беспрерывный ветер и все тучи, тучи и тучи.

Тоска!

У острова Атту стоит корабль «Красный Вымпел». Он посылает нам радиограммы. Радиограммы одни и те же:

«Буря. Дождь. Туман».

«Туман. Буря. Дождь».

Терпение наше лопнуло. Мы спрашиваем бортмеханика:

— Как вы думаете, Фуфаев: моторы протащат нас через океан?

Фуфаев пожимает плечами.

Но ждать нет никакого смысла.

Мы собираемся в путь. Весь Петропавловск провожает нас. Посылаем, по радио приветствия американским рабочим.

Мы сели по местам. Самолет разбегается по воде, поплавки взрывают воду, пена кипит, и мы взлетаем вверх.

Маленький кусочек мы летим над землей на высоте 150 метров.

Вдруг видим совсем у моря, по берегу катится темный шар.

Что такое? Присмотрелись, а это — медведь. Он испугался грома наших моторов и пустился наутек в кусты. Да чуть ли не быстрей нас.

6 часов летим над океаном. Ветер бьет в бок. Иногда мы попадаем вниз и так глубоко, что поплавки чуть-чуть не срезают гребни волн. Но дядя Том — опытный пилот. Он ловко пускает машину вверх. Мы боремся с ветром, но ветер силен и никак не пускает нас на остров Атту: сбивает в сторону.

Остров Атту — маленький. В туман и дождь трудно найти его. Можно пролететь мимо или разбиться о его скалы при посадке.

Но мы нашли маленький Атту.

Дядя Том искусно прошмыгнул мимо скалы и посадил «Страну Советов» в тихую бухту Чичагова.

ШТОРМ

Как далеко уже мы отлетели от Москвы! Посмотришь на карту и страшно станет. Сколько тысяч километров! Мы — на маленьком островке. Кругом волнуется океан. Назад путь отрезан. И мы только об одном и думаем: скорей, скорей пересечь океан.

Следующая наша остановка — Уналашка. Уналашка — тоже остров в цепи Алеутских островов. Только они и на острова непохожи: торчат из океана пики гор. Ничего не стоит наскочить на них.

Не один американский самолет так и погиб.

Мы как в лихорадке. Целые сутки не отходим от самолета: запасаем горючее, Фуфаев возится с моторами, я проверяю все свои приборы.

Из бухты Чичагова вылетаем в шторм. Океан разбушевался. Такой грозной бури мы никогда не видали. Охотское море — что! Ерунда! Буря в Охотском море — небольшое волнение по сравнению с океанам. Крутом ревет ураган. Дядя Том и Шестаков привязали себя ремнями. На глаза надвинули очки: дождь льет и капли летят, как пули, ударяя в лоб.

Фуфаев и я болтаемся внутри самолета. Чорт возьми! Кажется, на этот раз нам не долететь. Как меня ни бросает в кабине, а мне нужно точно определять путь: насколько нас сносит в стороны и куда. Я изо всех сил стараюсь удержаться на месте, но меня отбрасывает в угол кабины. Я вновь возвращаюсь и все время хватаюсь руками за стенки. Я хочу завоевать свое место, удержаться на нем, но каждый раз мое наступление отбито. Нет! Как же тут высчитывать? И вдруг новый толчок. Перевернулись мы, что ли? Ноги оторвались от пола — я лечу куда-то. Хватаюсь правой рукой за какой-то предмет, и тут же судорога пробегает но всему телу. Запахло жареным мясом. Оказывается, влажной рукой я схватился за клеммы[4] высокого напряжения. 3.000 вольт ударило в руку. Рука обожжена. Я не могу работать. Как же теперь «Страна Советов». Как же справятся теперь дядя Том и Шестаков? Нас унесет к чорту на рога вместо Уналашки.

Я пробую работать левой рукой. Плохо, а все-таки чем-то надо писать цифры.

Вдруг в кабину просовывается Фуфаев и кричит:

— Моторы... Моторы...

А что моторы — не могу разобрать. Неужели стали?

Тогда ясно — мы погибли.

Шторм усиливается. Мы летим вниз. Таких огромных волн никто из нас никогда не видел.

Чуть не сорвали пену с гребня волны и взлетели вверх.

Сейчас окунемся?

Нет! Мы летим вперед.

И вот — остров.

Как мы обрадовались! Может быть как-нибудь дотянем до него?

Еще усилие — и мы спустились в бухту Дейч-Харбор.

В бухте стоит военное судно. На мачтах развеваются американские флаги. Это военное судно — «Челен». Американцы выслали его на случай, если бы нам понадобилась помощь.

Мы не верим себе. Мы как пьяные. У меня невыносимо болит рука. Я оторвал от нижней рубашки рукав и кое-как перевязал руку.

В бухте ходит высокая волна. Мы не можем пришвартовать