На рыдване по галактикам - [229]

— У меня, наверно, развилась долгополетная паранойя, — с нервным смешком отвечает Ларссен. — Я готов был уже в каждом шпиона видеть. Вот и Ярку заподозрил, когда она на корабль пробралась. Тем более что почти сразу после этого нас обстреляли. Решил попытаться тайком наняться на другое судно. Тут вы меня и приперли к стенке. И потом… я ж не знал, получают ли они вместе с нашей ДНК и всю личную информацию? Чем меньше вы знали, тем было лучше… и безопаснее. Для вас же.

— Не получают, к счастью, — хмыкает Варг.

— Ага, однако капитану ты все-таки все выложил, — бурчу я, раздосадованный тем, что команду так долго водили за нос. И все мы усиленно ненавидели вовсе не гнусного воришку и лжеца, а в самом деле, считай, героя. Пусть и малек нелепого и стихийного.

— Выложишь тут, когда выбор — или правда, или вакуум, — усмехается Горан.

— Мне-то уж мог бы и рассказать! — бросает сердитый упрек старому приятелю Бас.

— В общем… Извините меня, что я вас во все это втравил. Но, с другой стороны, ты вот, Нюк, зато родственников отыскал, — закругляет свою историю героический техник. Который и пальцем не шевельнул, когда у нас вентиляция забарахлила. Вот уж кто артист больших и малых галактических театров, куда почище кадета.

Соколова тем временем что-то сосредоточенно обдумывает, даже лоб наморщила.

— Ну ладно, со страпелькой, положим, все понятно, — тянет она. — А в шахматы ты зачем повадился со мной играть? Это-то для какой высшей цели было нужно?

Тут уж лже-Рекичински откровенно смеется, глядя на ее подозрительно сузившиеся глаза:

— Похоже, паранойя — штука заразная. Ярка, не во всем же таится темный коварный замысел. Мне просто было одиноко. Со мной, если вспомнишь, не очень-то общались после скачка в новую галактику. Я люблю играть в шахматы, и мне было интересно с тобой поболтать. Вот и вся высшая цель.

Ой, все. Осталось благодарной девице прыгнуть спасителю Вселенной на шею и одарить страстным поцелуем. Аплодисменты, занавес.

— А с чего ты решил, что кадет таки не плазмюк? — интересуюсь я. — По каким признакам догадался?

— Да собственно, никаких особых признаков… Тем более — много ли я о тех плазмюках знаю? Но Ярка была порой такой забавной, что я усомнился: способен ли шпион-ксеноморф вести себя настолько по-ребячески непосредственно, — отвечает суперкарго, и Соколова тут же сердито набычивается, совершенно не проявляя желания облобызать героя Пяти Галактик.

— Ну, а после всех похождений в нью-адорианской галактике я, пожалуй, ни в ком из вас уже не сомневался, — добавляет Ларссен. — Но не хотел подставлять вас, если эти гады все-таки могут извлечь что-то из памяти. Визита исчезнувшей ветви адорианцев, скажу честно, не ожидал, ведь я до сих пор не в курсе, кто именно синтезировал эту штуку и кому она по праву принадлежит. Но рассудил, что уж эта раса во зло применять ее точно не станет.

— Да хозяева страпельки, поди, как пропажу обнаружили, на сверхсветовой в Совет понеслись с покаянием и за помощью, — ворчит Варг, машинально похлопывая Тасю по бедру. — А уж наши адорианцы родне письмецо и черкнули — спасите, помогите, не можем опасную игрушку отыскать. Варварские детеныши заиграли. И вообще вы были правы, от них одни проблемы.

— Ну вот и ладушки, — неожиданно даже для самого себя зеваю я. — Раз уж все точки над ё расставлены, любопытство почесано, а торта героям и отличникам обороны темной материи не предвидится, пойду-ка я посплю, что ли. Извини за брови. И шерсть в ноздрях. Но это уж ты сам виноват, — делаю я ручкой не-Рекичински, пока мне про непогашенные штрафные работы не припомнили и Таську перепрограммировать не припахали. Хотя, кажется, Варг на этом настаивать не собирается. Первая любовь не ржавеет, кажется, так говорят?

Глава 62. Кадет Соколова. Знамя уткодятла Пяти Галактик

— Это ЧТО?! Что, я вас спрашиваю?! — орет черный от загара (а может, и генетически), буровик-гуманоид, размахивая перед лицом липового суперкарго огромной мохнатой куриной лапой.

— Ботинки… — упавшим голосом оправдывается тот. — Вот же, в накладной все указано.

— Для страусов-полярников, — подсказывает Нюк, давясь от смеха за спиной несчастного героя Галактики. — Гламурных.

Потому что лапы эти еще и каменьями буйно разукрашены на манер нашего штурвала.

Мне стоит героических усилий не заржать в голосину при виде непередаваемого выражения физиономии получателя куролапой обуви. Джокордово вымя, откуда ж нам было знать, что геологи — создания гуманоидные, а ботинки — нет? Вполне могли оказаться и трехпалыми пернатыми ксеноморфами. Или рептилоидами там из старых земных побасенок про инопланетян. Ну и Рекичински, который не Рекичински, не был бы истинным членом команды рыдвана, если б начал новую для себя карьеру не с косячины.

— Это НЕ ТА накладная! Код не совпадает! Он вообще не для гуманоидных грузов, алмазный бур те во все сопла! Ты куда смотрел, когда на складе это забирал?! — орет несчастный геолог. Спаситель Галактики смущенно ковыряет твердый, как тот алмаз, грунт носком собственного — человеческого — гравиботинка.

— Зато тепленькие, — из цеховой солидарности пытаюсь вступиться за товарища, подхватившего знамя уткодятла и рукожопа Пяти Галактик прямиком из Нюковых рук. — Перчатки можно сделать, если по два сострочить. Или под голову класть… Как подушечку для релаксации.