На рыдване по галактикам - [176]

Мать зиркову в кокон, это еще что за тварь?! Впрочем, вопросы ксенологии подождут до лучших времен. И, не утруждая себя попытками разглядеть обладателя бездонной пасти, я энергично брыкаюсь, задевая что-то упругое и пружинящее под ботинками. Пасть содрогается раз-другой, и вдруг мной словно выстреливают. Испытав весь спектр ярких ощущений стартующего рыдвана, преодолеваю гравитацию Землянды и устремляюсь ввысь, чтобы завершить внезапное вознесение к небесам впечатыванием в скалу.

Из меня вышибает весь воздух, а выставленный вперед крюк застревает между камнями, разом продемонстриров наглядно свое исконное предназначение. Распластавшись на крутом склоне, точно цинтианская амеба, цепляюсь за выступы всеми конечностями. Задрав голову, убеждаюсь, что путь наверх предстоит еще долгий. Ну, будем считать, что та паразитина, которую вырвало мной, просто дала мне дополнительную фору. Держись, Бас, я не оставлю тебя на растерзание этой монументальной престарелой прелестнице! Ну, и остальные тоже… держитесь там, в общем. Неустрашимая кадет-паук Соколова, летящая на крыльях рвотного рефлекса инопланетной анаконды, уже ползет на помощь.

Глава 49. Нюк. Жесткий финал, свежий фингал

Я так занят прохождением последнего, решающего этапа с Тасей, что не сразу замечаю исчезновение кадета в треклятом озере.

— Ярка, ты где?! — ору я уже своим собственным голосом, позабыв про девчачью маскировку. Тут у всех на трибунах такие луженые глотки, что этого никто не замечает.

— Все нормально, движусь к це… — начинает она и внезапно прерывается, но я ее кучерях на трассе, хоть убей, не вижу! И тут вдруг какая-то неведомая сила из глубин акватории выстреливает сбитым тельцем Соколовой, точно ядром из древней пушки, далеко вверх, припечатывая кадета к горке. Ярка и тут не теряется и немедля раскорячивается крабопауком на самом крутом скальном выходе, получив, правда, при этом изрядную фору. Смотри-ка, даже снаряженьицем, в отличие от местных лидерш, разжиться успела! Однако судя по тому, как мрачно пыхтит на восхождении дитя славийской природы, хотя бы скалолазание в список хобби этого кучерявого биоробота не входило. А вот пенсионерка поднимается на удивление шустро и даже обгоняет молодую предводительницу племени. То ли бабка тут все трассы за долгие годы борьбы за адамов изучила, то ли альпинизм — ее истинное призвание? Чего никак не скажешь о рыжей амазонке. Та уже раза три срывалась и, кажется, сшоркала добрую половину солнечных поцелуев о камни, но упорно продолжает карабкаться.

Мы с Тасей пока уверенно лидируем — поднимается моя куколка мощными уверенными рывками — ее механические приводы и силиконовые мускулы не знают усталости. Чисто горная коза скачет. И гироскоп у нее отменный. Умели все-таки делать роботов в старину, что ни говори. А вот Цилли дама тяжелая, ей бы, конечно, лучше побоксировать или там каменюки на дальность пошвырять, но она неплохо оторвалась от конкуренток во время пешего забега, поэтому уверенно держится впереди альф. В какой-то момент Соколова, миновав самый сложный участок, ее обгоняет — она все же юркая как ящерица, но тут Ярку настигает карма в лице злопамятной бабки. Подобравшись к ней, амазонка норовит выдернуть крюк, и некоторое время они молчком сражаются за него, балансируя на камнях и награждая друг друга аккуратными пинками и тычками. Снизу к ним уже лезет вождица, и обстановочка накаляется все больше. Тася под вой трибун как раз достигает вершины, и, встав рядышком с заслуженным призом, с которым я связи не поддерживаю, чтоб не отвлекал, мило улыбается. Ну все, теперь я могу расслабиться и от души поболеть за оставшихся наших девчонок.

Судьи свистеть не спешат — должно быть, пока кто-то не сброшен в пропасть, священные правила попранными не считаются. Тут нога Ярки соскальзывает с выступа, и Соколова гукается прямиком на уже подползшую к ним вождицу. Та теряет равновесие и с воплем ярости срывается вниз. Полет предводительницы альф прерывает пробившийся из расщелины куст, а Ярка повисает над ней на своей хлипкой страховке. Оживившаяся охотница за Басовыми прелестями впивается зубами в натянувшуюся веревку. А ведь и перегрызет, Вражонкова бабка! Куда судьи-то смотрят? Соколова, извернувшись, вцепляется в какой-то камень. Найдя твердую опору, она резво выскакивает из своей страховки и от души дергает веревку. Кажется, даже до трибун доносится скрип и треск амазонкиных зубов.

Кроме того, рывок нарушает старушкин баланс, и та, в свою очередь, зависает над пропастью, лихорадочно пытаясь нашарить ногой выступ. Тем временем Ярка шустро подтягивается, закидывает тело на более или менее пологую каменную плиту и карабкается дальше на головокружительную высоту, уже без всяких страховок. От одного этого зрелища космическая болезнь способна одолеть. Фух, какой я молодец, что сам туда не поперся! Бабуля тоже поднажимает и буквально наступает Соколовой на пятки.

— Ярка, дава-а-ай! — ору я, соскакивая с места. Сердито оглянувшись на свирепо рычащую альфу, кадет прибавляет ходу, из-под ног у нее то и дело осыпаются мелкие камушки, весело тюкая по макушке совсем распалившуюся ветераншу. Хорошо хоть Цилли уже в паре шагов от заветной цели. Тут злонамеренная седовласка умудряется схватить Ярку за ботинок. Пока та отбрыкивается и восстанавливает утерянное равновесие, конкурентка успевает с ней поравняться. Останавливает неудержимую бабку вновь настигшая эту парочку вождица, тоже злая, как санторианец, которому прервали ритуальную очистительную молитву.