На рыдване по галактикам - [168]

— Не дорасти еще, чтобы бабку свою обойти! Я свой первый адам выиграть, когда хилых ногобрюхих фустисом среди альфа не водилось, и на Играх разрешать соперниц в пропасть кидать! — ехидно кричит ей вслед пенсионерка. Видимо, в беспощадной борьбе за дефицит в лице крепких и мытых адамов родственные привязанности, если таковые вообще тут как-то пробиваются сквозь броню маскулинности, мигом меркнут.

Шестнадцать уцелевших в беспощадном горниле Игр девиц, включая наше небесно-засланное трио, снова выстраиваются перед судьями.

— Третий этап! — голосит главная вершительница спортивных судеб. — Скачки на гоподрилах! Последний три наездница выбывать! Какая рукохвостая баракатица не смочь оседлать или довести до финиш свой красноперый паразит — выбывать сразу!

— Наконец-то мы увидим этих красноперых гоподрилов! — неуместно радуется Ярка. Это, видимо, становится неотъемлемым свойством всего рыдванова экипажа — веселиться в самом идиотском положении и в самый неподходящий момент. Тем более что в последнее время и то, и другое — практически норма нашей жизни.

Участницы топают к расчищенному и обнесенному плетеной изгородью полю, в углу которого маячит какая-то деревянная постройка. Когда шумная толпа приближается, из этого сарайчика доносится такой звук, словно стая альтаирских крысопираний окружила лайнер первопоселенцев и зашкрябала по нему тысячами иглозубых челюстей. Затем он переходит в душераздирающий визг, напоминающий натужный скрип рыдвановых механизмов и переборок при особенно лихих Басовых маневрах. Даже на приличном удалении от сарая я рефлекторно покрываюсь пупырышками нехорошего предчувствия. Ну, звездный ветер нам в закрылки…

Каждая конкурсантка получает сверхтехнологичное снаряжение для охоты — свернутую в кольцо веревку. А дальше все развивается стремительно: главная судья дает отмашку, одна из ее помощниц резво несется на другой конец дистанции, а вторая загоняет участниц внутрь ограждения и направляется к как-то нехорошо уже содрогающейся двери сарайчика. Мгновение — и все пространство заполоняют совершенно дурацкие твари, в которых невозможно уверенно идентифицировать ни зверя, ни птицу, ни ящера. У них маленькие головы, увенчанные ничуть не украшающими их обвисшими мышасто-серыми гребешками, оранжевые клювы, кожистые дряблые бороденки и абсолютно пустые выпученные куриные зенки без проблеска самого зачаточного интеллекта. Вдоль хребта топорщится полоска из ярко-красных перьев, но на этом сходство с птицами заканчивается. Пышущие мясистыми округлостями тела покрыты пестрой клочкастой шерстью, лап аж шесть, хвост стоит трубой, открывая на всеобщее обозрение упитанный зад, поросший реденьким розоватым пушком. И все это безумное стадо без устали орет, воет и верещит, точно угодившие в корабельную посудомойку пищаги. М-да… Это вам не Кларочка.

Судья вполне благоразумно убирается за забор, предоставив участницам самостоятельно разбираться с бестолково мечущимися по загону тварями. Никаких вам цивильных дорожек, как на бегах любой живности в мало-мальски уважающих себя мирках, никакой очередности — просто две дикие толпы, одна из которых должна каким-то образом оседлать и взнуздать другую. Пока же альфы и гоподрилы просто смешались в одну кучу, издающую чудовищный гвалт.

— Хватаем любую и держим насмерть! — велю я Тасе, направляя ее в самую гущу. Механическая ручечка ловит первый попавшийся хвост, дергает скотину на себя, перехватывает за глотку, как кусок теста — глупые зыркалки аж на лоб лезут, и, пока тварина истошно сипит и буксует всеми шестью конечностями, второй рукой роботессы я мастерю из веревки что-то нехитрое типа линчевки. Вроде готово… Осталось забраться на верткую скотину. Но вот с этим уже посложнее. Влезть на украшенную перьями спину твари удается раза с третьего. Тася намертво обхватывает брюхо ногами — не сбро-о-осишь! Так, а куда теперь скакать-то? Что-то у меня аж башка закружилась…

Хотя количество гоподрилов и спортсменок равно, то и дело вспыхивают короткие, но ожесточенные схватки за ту или иную особь. На вид эти животины ничем друг от друга не отличаются, и непонятно, из каких соображений две-три амазонки вцепляются в одну истошно голосящую тварь, в то время как пара ее товарок преспокойно носится рядом. Впрочем, Соколова, насколько успеваю заметить, подобными философскими вопросами не задается и с готовностью следует примеру дикарок. Подкравшись к уже почти взгромоздившейся на своего гоподрила седой Басилевсовой поклоннице, Ярка делает неуловимое движение рукой, и амазонка вдруг взвивается, точно ее злобный цинтианский шершень в корму жахнул. Зверюга немедленно взбрыкивает, и Соколова вероломно сдергивает на миг потерявшую равновесие альфу за ногу. Та успевает-таки дать наглой кучеряхе увесистого пинка, но угон уже свершился — Ярка накидывает веревку на невероятно взбодрившегося гоподрила и наподдает пятками по его лоснящимся бокам. То, что орет ей вслед недавняя владелица транспортного средства, надо будет потом выучить наизусть — от такого даже приснопамятные гирганейские зирки покраснели бы до самого яйцеклада.