На рыдване по галактикам - [109]

— Это просто я к креслу пристегнута была, а там еще и ремни все время заедают. Дедуле вон ни разу не удалось меня догнать, случалось нам с ним неплохие забеги по полям и выгонам устраивать, — бурчит Ярка, машинально потирая кучерявую макушку. Лапень у Варга что твоя кувалда, у самого там до сих пор звенит. Гад такой, все конвенции попирающий… меня так-то нянюшка никогда и пальцем не трогала! Да и другие воспитатели тоже. На Земле лет триста как это не принято. Непедагогично. С пацанами дрались, конечно, бывало, до кровавых соплей порой. Но старого доброго подзатыльника из олдскульного плоского кинца я только на борту «Дерзающего» отведал. Правда, меня и на прежнем рабочем месте пару раз прибить пытались… но я, как Соколова, вовремя спасался. И не всегда бегством.

Ярка толкает в сторону дверь в кают-компанию. Там пусто, однако сразу бросается в глаза нежащаяся под лучами ламп и как будто заметно попышневшая капитанская мухоловка.

— Неужто ей скормил? — драматическим шепотом произносит Соколова, уставившись на лоснящееся, необычайно довольное растение, лениво покачивающее зубастыми бутонами.

— Ты меня прям пугаешь, Яромила, — без тени иронии говорю я. — Влюбилась, что ли? Интеллект на глазах тает! Как такая маленькая мухоловка всего Рекичински ухомячит-то? Знаешь, сколько тут кровяки было бы? Тася до сих пор брызги бы оттирала.

— Ну я же не утверждаю, что всего целиком скормил… может, только кусочек, а остальное — припрятал на череду поджидающих нас всех голодных будней, — замечает Ярка и неожиданно принимается ржать: — Видел бы ты свое лицо — ну чисто мамуля, наткнувшаяся на хвосторогую сухопутную десятиножку под моей кроватью! Так и не дала мне тогда проверить, вырастет та до размеров лошади или нет… если ее колбасой кормить.

— Приходится тут подрабатывать родной маменькой для зайчих всяких приблудных, — бурчу я, не пряча улыбку. Ну, хоть повеселела девка, и то пирожок.

— Приятно, когда о тебе хоть кто-то беспокоится, — раздается невозмутимый голос за нашими спинами, и Соколова, резко обернувшись, нос к носу сталкивается с объектом своих тревог, чтоб ему еще в одну черную дыру провалиться, но уже не в нашей компании. Ну вот, я ж говорил — жив-здоров и даже в полной комплектации. Все мои зубы еще мне послужат.

— Я за мухоловку беспокоилась, так-то, — тут же убрав с мордахи озабоченное выражение, парирует Ярка. — Вдруг несварение случится, жалко будет цветочек. Не зря ведь тебя саксаулы ксенийские жрать не стали, они флора многоопытная, им виднее.

Рекичински с нечитаемым выражением физиономии смотрит на нее и пожимает плечами:

— Я так и подумал. Прямо сразу заметил в тебе неприкрытую любовь к живой природе.

— Знаешь, а ведь раз ты тоже до сих пор живой, как та самая природа, можно допустить вероятность, что на кэпа повлияла затаенная печаль в моих выразительных глазах… И именно это заставило его отказаться от первоначального плана превратить тебя в спутник Ксены, — задумчиво тянет Соколова. — Может, я уже и рассчиталась со своим должком?

— Ты мне и не была ничего должна, — чуть приподнимает брови экс-суперкарго. — Не понимаю, откуда у тебя вообще эта навязчивая идея про долги?

— Она с отсталой аграрной планеты, где живут по законам предков и до сих пор процветает вендетта, а замуж выходят исключительно девственницами, — немедля мщу я Соколовой за бездарно потраченное время.

— Ясно, — скучнеет Ярка, параллельно пульнув в меня свирепый взгляд. — Значит, не рассчиталась. Ничего, долго в заемщиках не прохожу, на рыдване что ни день — то катастрофа. Может, сподоблюсь еще от взбесившейся мультиварки спасти или там из-под руин рухнувшего писсуара героически выдернуть.

Она самоуверенно вздергивает нос и, повернувшись ко мне, говорит, больше не глядя на Рекичински:

— Пошли уже в нарды играть, что ли, представитель передовой Земли. На пальцы. Как принято на моей отсталой планете. Один проигрыш — один палец. Если до ужина успеем, Тася на закуску мясных палочек в панировке из выигрыша моего нажарит.

— Ща. Полюбопытствую только, чего это наш хитрый Уилсон кэпу такого напел, что повторно в шлюз не вылетел? — состроив вопросительную морду, произношу я.

— А это теперь не твое дело, Стратитайлер. Не по должности знать, — хмыкает Рекичински, шлепаясь на диван.

— Пф! — фыркаю я. — Если ты еще не заметил, власть на этом корыте меняется чаще, чем постельное белье.

— Ну вот когда снова вылезешь на верхушку пищевой пирамиды, тогда и задашь снова свой вопрос, — бесстрастно отвечает хитросделанный поганец.

— Пренепременнейше, — максимально паскудным голосом обещаю я и киваю Ярке — лучше в столовке поиграем или на камбузе у Таси, чем тут сидеть, в компании этого червя рогатого.

— Врагусика на него натравить надо, — бурчу я Ярке вполголоса, когда мы сваливаем из кают-кампании. — С какими-нибудь инъекциями правды, развязывающими язык.

— Мне вот тоже до почесухи любопытно, что ж он такого сказал капитану… и ведь даже ни одного перелома и вывиха, на первый взгляд, — говорит Соколова, оглядываясь на закрывшуюся за нами дверь. — Главное, мы-то по тыковкам схлопотали, а он, похоже, нет. Запишу полученный подзатыльник ему в дебет. Все меньше уже буду должна. Скажем, какую-нибудь конечность вычеркну потом из списка, подлежащего спасению.