На рыдване по галактикам - [108]

— Не страшно. Мне рано или поздно все равно пол менять. И не по разу, — ржет Вражонок. Ничем-то его не проберешь.

Пикировка затихает, как и вспыхнула — сама собой. В рубке нависает неловкая тишина. Все прислушиваются — не откроется ли шлюз? Участь Рекичински кажется решенной. Но минуты идут, а задуманного капитаном смертоубийства, кажется, не происходит. Тася приносит крохотные пирожные и чай к полднику. Паек Варг все-таки урезал, видно, приняв во внимание скорость уничтожения Нюком пирожков, но роботесса вышла из ситуации с честью. При виде десерта новоявленный пилот расцветает, как глюкоцветок, подорванный фантазиями Шухера, перестает дуть губищи и заметно веселеет. А мне по-прежнему как-то не по себе. Может, надо было что-нибудь поубедительнее все же сказать в пользу Рекичински? Оно, конечно, досадно, но жизнью я, как ни крути, ему обязана. Не слови он меня — пошла бы на удобрения молодым саксаульчикам. Я имею полное право не питать к нему никаких симпатий, но как минимум выдать что-то, помимо формального «спасибо», могла бы. Чертовски неудобно получится, если кэп его все же прикончит.

Варг возвращается в рубку спустя добрый час, и руки у него, как ни странно, даже не в крови. Суровая складка между бровей заставляет держать язык за зубами.

— Идите, — бросает он нам с Нюком. — Отдыхайте.

Уже через закрывающийся шлюз я слышу голос пилота, негромко, но с упреком произносящий:

— Девочку-то за что? Ну ладно этот клоун, язык без костей.

— За все хорошее, — огрызается капитан. — Одним миром мазаны. Сам не видишь, что творится? Не без их помощи. И ты туда же…

Черная дыра дери, сегодня прям все так или иначе меня пристыдили, от бывшего суперкарго до пилота. Как тут не почувствовать себя той еще космической чумой, не ценящей никого вокруг?

— Эй, чего воздухозаборник повесила, козявка кучерявая? — косится на меня Нюк, и легонько щелкает пальцем по носу. Едва успеваю удержать рефлекторно дернувшуюся руку, чтобы не подпортить его собственную сопелку. Длань-то у меня тяжелая, приснопамятный лакиец подтвердит.

— Мучаюсь, кого из толпы рыцарей осчастливить, — огрызаюсь я.

— Пф… Делов-то. Кинь монетку или конкурс какой для них придумай. Кто первый на швабре верхом до медблока доскачет — тот твой цветочек и сорвет… Гоу в нарды поиграем, что ли? Или еще во что-нибудь. Что-то мы одичали совсем и культурно отдыхать разучились. А ведь и недели вне цивилизованной галактики не живем.

— Давай только сперва разведаем, чем кончилась культурная беседа кэпа и Рекичински, — предлагаю я, благоразумно пропустив мимо ушей про сорванный цветочек. — Ну, и эпитафию там поприличнее сочиним… если даже пилюли и ядовитый язык Врагусика уже окажутся бессильны.

Глава 33. Нюк. Новая цель

— Да жив твой рыцарь хитрозадого образа, зуб даю, — закатываю я глаза. Почему мы просто не можем пойти играть в нарды? Пофиг мне, что там с тем Рекичински, я б не расплакался, даже брось мы его на Ксене. За спасение кадета Соколовой, конечно, мое ему человеческое спасибо, но как-то это его косяк перед экипажем целиком все равно не замазывает. И вообще, запарился я все время думать и проблемы решать. Просто расслабиться хочу. Хотя бы на часок.

— Варг вон какой смурной вернулся, после убийства, небось, довольный был бы, знак родовой кровью суперкарго себе бы на всю морду нарисовал, — привожу я весомый, на мой взгляд, аргумент. Нет, насупленная, лишенная своего раззвездяйского очарования «а-где-я-еще-не-нашкодила» Соколова мне напрочь не импонирует.

— Быть обязанной этому сомнительному типу — похуже, чем проснуться в обнимку с джокордом, — строит гримасу Ярка. — Но знать, что он уволок этот мой должок с собой в могилу, пожалуй, все равно что стать королевой целого соплюкова выводка. Вовек от вони не отмоешься. Так что мне нужно удостовериться лично.

— Понимаю твою досаду, только родня на ужин свистнуть хотела, — хмыкаю я, — а тут непрошеный спаситель нарисовался, долгожданную встречу родственников обломал.

— Каких еще, в черную дыру, родственников? — рассеянно воззряется на меня Соколова, явно слишком занятая своими размышлениями о злосчастном долге чести и оттого переставшая вовремя засекать подначки.

— Тех самых, — ржу я, прикладывая пальцы к голове. — Рогатых. Серой припахивающих. Ближайшая твоя родня, не?

— А тебя, значит, надо полагать, птички на небеса вознести хотели, на лютне наяривать и амброзией наливаться? — парирует Ярка.

— А что, были какие-то сомнения? — делаю я невинное лицо, хлопая ресницами.

— Видать, в аккурат с той амброзии самих благих вестников так послабило, что скафандр потом пришлось через три цикла дезинфекции пропускать, — ехидно замечает Соколова, продолжая методично обходить жилые отсеки рыдвана. Проще, конечно, спросить, где и в каком состоянии пребывает этот зирков выползок, у Бо, но тогда о запросе может узнать Варг, а кадет явно не желает схлопотать еще один подзатыльник — теперь уже за излишне длинный нос, сующийся не в свои дела.

— Ой, хватит завидовать, Соколова, на твой век говна хватит, еще причастит тебя кто-нибудь, не переживай, — хмыкаю я. — Моего коронного блюда от шеф-повара Вегуса уже вон отхватила. И за этим дело не станется.