На румбе — Полярная звезда - [16]

— Хорошо, Иванов. В самый раз. Андреевский здесь?

— Так точно, товарищ командир звена. Он наверху, инструктирует Ведышева.

— А вот это уж совсем ни к чему. У Ведышева есть свой командир.

Быков поднялся, подмигнул боцману:

— Ну, Владимир батькович, забирай-ка своих орлов. Еще раз все проверь. Через полчаса выходим. Кстати, направь сюда Андреевского. Мне тут с командирами надо потолковать.

«Орлы» поднимались неохотно. Видно было, что беседа с Быковым пришлась им по душе.

— Ну вот что, командиры, — Быков обратился к Стрелкову, Иванову и подошедшему Андреевскому. — Поход рассчитан на дневное время суток. Маршрут в соответствии с полученным вами заданием. Думаю, до вечера уложимся, погода благоприятствует. Цель — изучение района плавания. Пройдем вдоль всего побережья, будем зарисовывать очертания берегов, мысов, бухт в разных ракурсах. Занесете в блокноты все сведения о возможных местах стоянки, наличии пирсов, глубинах, направлении входных створов, наличии воды и технического обслуживания. Короче говоря, все, что может вам пригодится во время самостоятельного плавания по району.

Быков показал на карте маршрут похода, проверил готовность молодых командиров, наличие у них блокнотов, ручек, карандашей, биноклей и, убедившись, что все в порядке, скомандовал:

— А теперь всем наверх и на товсь. Начинаем работу. Платонов, — окликнул он командира катера, — запроси у дежурного добро на выход.

Лейтенант Платонов с неожиданной для его могучей фигуры легкостью соскочил на пирс и вскоре уже по крутой тропинке приближался к домику дежурного по части.

А минут через десять взревели моторы, расколов утреннюю тишину, и катер, оторвавшись от пирса, медленно двинулся на выход из бухты. Вдоль бортов поплыли знакомые берега. В блокнотах появились первые записи и рисунки — кроки.

— Обязательно указывайте, с какого расстояния и по какому пеленгу сделана зарисовка, — наставлял по ходу дела Быков, — потому что с разных направлений один и тот же мысок или бухточка выглядят совершенно по-иному.

Петровский залив дышал спокойствием. Еще парил над ним легкий предутренний туман. Но вокруг происходили какие-то мгновенные изменения. Берега и вода принимали различные формы и оттенки. Только что вода залива была темной, глянцевитой, а вот уже прояснилась в ней густая синева, местами по поверхности пошли более светлые полосы глубинных течений, а у бортов в радужной расцветке возникали и вновь спадали веера брызг, чтобы через секунду опять вспыхнуть в лучах солнца.

Впрочем, любоваться этой красотой было некогда. Работа полностью захватила лейтенантов. Особенно хорошо, объемно получались зарисовки разноцветными карандашами у Бориса. Стрелков позавидовал ему, потому что самому Сергею рисование не давалось. Но он очень старался, и Быков, заглянув в его блокнот, подбодрил:

— Ничего, ничего, Стрелков. Конечно, ты не Айвазовский, но остров Средний получился похожим. Вот только заодно запиши характеристику огня и звуковых сигналов маяка.

Андреевский рисовал лениво и небрежно, как бы подчеркивая этим, что ему все это необязательно и пошел он в море так, «за компанию».

Быков строго заметил ему:

— Так не пойдет, Андреевский. Напрасно думаете, что все это вам знакомо. Уверен, это далеко не так. Впредь рисуйте аккуратно, а пройденные участки перерисуйте у Иванова. После похода блокнот сдадите мне на проверку.

— Товарищ командир звена, — начал было Андреевский, но Быков не стал его слушать.

— Говорю это вам для вашей же пользы. И вообще намотайте себе на ус, что небрежность для флотского офицера, а тем более — для командира, в чем бы она ни выражалась, — неприемлема.

В этот момент Платонов по команде Быкова вновь дал «стоп» и командир звена начал очередное объяснение:

— Обратите внимание: бухта Рыбачья. Глубины хорошие. Много пирсов. Сюда заходят рыбаки под заправку. Есть вода, можно получить продукты, заправиться топливом. А заодно и свежей рыбой. Бухта цветущая.

А катер вновь набирал скорость, следуя к очередной бухте, и открывавшиеся взору мыски и острова заставили лейтенантов опять углубиться в блокноты. Изредка заглядывали они и в лоцию, чтобы узнать новые сведения о районе. Лоция давала исчерпывающий материал о побережье, подчеркивая, что его климат удручающе действует на человека. Сергея это поразило, и он вопрошающе указал на эту строчку лоции Быкову. Тот кивнул — понял, дескать, и прокричал:

— Климат здесь, конечно, не ахти, неуютный: и штормы, и ветры и туманы, но нам ли на это жаловаться, ведь мы же сами выбрали свою профессию.

Как ни обширны были сведения лоции, все же Быков каждый раз находил что-то новое, чего не было в книге, и по ходу дела диктовал лейтенантам мелкие, но важные подробности. Все находило в душе Стрелкова живой отклик и питало его романтическую душу. Подумать только, все это было наяву, с ним. Вот они — бухты, острова, одиноко возвышающиеся над поверхностью ска́лы, или, как их здесь называют, Кекуры. Какой простор для воображения!

«Эх! До чего же хорошо! — радовался Сергей. — Жаль, что Катя не видит. Вот бы вернуться с моря, а на берегу она».

На Мгновение представил ее: маленькую, стройную, светловолосую. Она тянула к нему руки: «Здравствуй, милый!»