На руинах Константинополя. Хищники и безумцы - [7]

Шихабу объяснили, что если он хорошо себя покажет, то со временем станет управителем всего дома, поэтому двенадцатилетний евнух очень старался. Делал всё быстро и аккуратно.

Единственным препятствием к получению будущей должности казалась обязанность играть с господином в шахматы. Шихаб неожиданно для себя обнаружил способности к игре и мог бы выигрывать часто, но этого делать не следовало, как и поддаваться.

Хозяева не любят слишком умных слуг, но и глупцов не любят. Господин Алим сразу видел, если сделан глупый ход, потому что не любил лёгкие победы… Но он любил выигрывать, так что Шихабу, пусть и с трудом, пришлось научиться проигрывать так, чтобы господин не замечал. Сначала следовало создать на доске весьма опасное положение, а затем сделать маленький просчёт, и тогда господин хвалил:

— Молодец! Боролся до конца.

…Так прошло три года. Шихаб преданно служил своему господину, завоевал его доверие и довольно часто получал награду, если делал что-то особенно ловко. Например, однажды, будучи посланным на базар за чернилами, купил хорошие, но так дёшево, что господин поначалу не поверил в удачность сделки.

Когда Шихаб, как всегда, положил в ладонь своего господина Алима все оставшиеся деньги вплоть до последней монетки, хозяин нахмурился:

— Здесь слишком много. Ты, наверное, купил какую-нибудь дрянь. Я же говорил: купи хорошие.

— Они хорошие, — уверенно ответил евнух. — Я сам проверял.

Проверка подтвердила правоту евнуха, и тогда Алим великодушно улыбнулся:

— Оставшиеся деньги возьми себе. Ты заслужил.

Надо ли говорить, что Шихаб ничего из них не потратил, как и другие подобные награды. Он по-прежнему мечтал выкупить из рабства свою мать и сестёр, хотя ничего не знал об их судьбе, кроме того, что они проданы.

Однако время шло и ему всё труднее становилось жить мечтами о далёком будущем, когда он вернёт семью и станет свободным. Хотелось уже сейчас пожить той чудесной жизнью, когда не только получишь свободу, но и сможешь жить не как евнух, а «как человек»[9].

Раньше Шихаб часто слышал от отца: «Вот человеком станешь, тогда и будешь спорить». Это означало, что нужно подождать, пока подрастёшь, перестанешь называться мальчиком, возмужаешь. Но теперь ожидание стало бессмысленным. Шихаб уже не мог «стать человеком», сколько бы ни прошло лет. Для евнухов возмужание невозможно, но с каждым годом всё больше хотелось притвориться, что возможно. И, наверное, поэтому евнух совершил глупость, которую мог бы и не совершить.

Это началось в тот день, когда Шихаб был в очередной раз отправлен на женскую половину дома с поручением к старшей жене своего господина и стал свидетелем, как юная служанка, прибиравшая комнату, случайно уронила с полки вазочку.

Вазочка упала на пол, не прикрытый ковром, поэтому разлетелась на мелкие кусочки, а служанка замерла в ужасе, закрыв рот ладонью и выдохнув еле слышное «ах». Не будь рядом Шихаба, эта девушка, наверное, просто собрала бы осколки и притворилась, что ничего не случилось. Пропажу вазочки вряд ли заметили бы сразу, но евнух видел всё, поэтому юная служанка оказалась в его власти. Он был волен донести хозяевам или не донести.

Служанка выглядела совсем юной, лет на четырнадцать, и очень миловидной. Даже евнух мог это оценить, и потому Шихаб, посмотрев в её широко раскрытые испуганные глаза, вдруг подумал, что, проявив великодушие, мог бы заслужить искреннюю благодарность этой девушки. Он хитро улыбнулся и прошептал:

— Соберём осколки, пока никто не видел.

В следующую минуту они собрали всё, и евнух спрятал крупные черепки себе в рукав халата.

— Я придумаю, как сделать так, чтобы вазочка стояла целой на прежнем месте, — всё так же шёпотом произнёс Шихаб и ушёл, а вечером, выбрав укромное место, разложил черепки перед собой, чтобы понять, что за рисунок был на разбитом предмете.

О том, чтобы склеить, нечего было и думать. Как ни склеивай, это сразу заметно. Значит, следовало купить новую вазочку, и евнух, которого много раз посылали на базар за покупками, почти сразу вспомнил, где можно достать похожую.

Разбитая вазочка была дорогой. Её делал искусный мастер, но у искусных мастеров всегда есть подражатели, которые делают почти то же, но менее аккуратно, а берут за это значительно дешевле.

Шихаб взял деньги из тех, которые откладывал на выкуп матери и сестёр. Впервые за всё время он решился потратить хоть что-то, поэтому сам себе удивился, но тут же представил, как довольна окажется та юная служанка, и все сомнения отпали.

Она и вправду оказалась очень довольна, когда Шихаб, жестом волшебника вытащив из-за пазухи новую вазочку, торжественно поставил на полку.

— Совсем такая же, — счастливо прошептала девушка. — Никто и не заметит.

Промах, который мог открыться, тяготил её, а теперь она почувствовала себя легко и свободно. Так легко, что её как будто порывом ветра толкнуло к благодетелю, а её губы коснулись его щеки едва ощутимым поцелуем.

— Благодарю тебя, Шихаб, — тихо сказала юная служанка, а евнух впервые за всё время, что носил новое имя, подумал, что оно не так уж плохо звучит.

Конечно, евнух понимал, что это не может иметь продолжения и что благодарность — единственное, на что он вправе рассчитывать, но с тех пор если служанка встречала его в женских покоях, то опускала глаза и как-то по-особенному бросала взгляд из-под ресниц.