На руинах Эдема - [67]

* * * *

Несмотря на мои попытки избегать людей — а, скорее даже, благодаря ним — Кайл смог поймать меня в тот момент, когда рядом не оказалось больше никого. В том числе и Гелия, о чем я неожиданно пожалела.

— Послушай, я тороплюсь и… не настроена сейчас на беседу, — на беседу с тобой, вот что подразумевалось. Однако моя попытка избежать разговора с треском провалилась.

— Я не займу у тебя много времени. Пожалуйста, Тесс…

В его взгляде удивительным образом спелись решимость и мольба, и я сдалась и кивнула, показывая, что готова слушать.

— Я виноват — очень виноват перед тобой, — это были не пустые слова: Кайл действительно так думал, более того — он явно страдал от чувства вины. На долю секунды мне стало его жаль. Но вспыхнувшая в груди с новой силой боль пересилила сострадание.

— …но я не хочу, чтобы мы с тобой навсегда остались врагам.

— И я тоже, — искренне согласилась я, с трудом глядя на парня, которого знала практически всю жизнь. Он был больше, чем моей первой влюбленностью — он был лучшим другом, опорой и поддержкой в трудные времена. Кто же провел между нами эту черту, поделил все на «до» и «после», так, что уже ничего не сделать, как было? Я знала, кто… но не могла понять: почему!? Понимала только то, что Боги, пославшие ангелов, куда более жестоки, чем Технобоги. Последние причиняли боль лишь нашим телам, первые — пытали души.

— Но чего ты тогда хочешь? — мой голос звучал очень тихо, и если бы не странно вспыхнувшие глаза Кайла, я бы подумала, что никто меня не слышит. — Если, чтобы я забыла все или сделала вид, что забыла — то это невозможно…

— Тесс, — выдохнул он и протянул руку, словно желая коснуться моих волос, но так и не решившись, — Если бы я только мог ее не любить… Или хотя бы любить только одну из вас…

— Но это тоже невозможно, — я заставила себя улыбнуться, желая в тот момент только одного: забиться в какой-нибудь уголок и дать волю слезам. Моя натянутая улыбка сработала хуже пощечины: Кайл застыл, несчастный, растерянный.

— Я не испытываю к тебе ненависти… — медленно произнесла я, видя, как смягчаются от моих слов черты парня. Ничего уже нельзя изменить. Даже, если Лоа вдруг исчезнет из нашей жизни — пути назад нет. Так пусть хоть кому-то из нас станет немного легче. Странно, но, несмотря на все, я не хотела, чтобы Кайл страдал. Уже нет.

— Спасибо, — он обнял меня, всего на пару секунд, но и этого хватило, чтобы мое сердце забилось в болезненной лихорадке. После этого Кайл ушел, а я осталась стоять там, чувствуя, как мой мир разваливается на куски…

Если бы я его по-настоящему ненавидела, сумела бы взлелеять то обжигающее чувство, все было бы куда проще.

Но как я могла? Все мы были в этой игре только лишь разменными монетами. Не пешки, еще меньше и незначительней.

И я должна была сделать хоть что-то… чтобы хоть на доли мгновенья вновь стать свободной от чужой воли, чужих правил.

* * * *

— Ты уверен? Это ведь жестоко… — лицо говорящего исказилось, словно от приступа острой боли.

Тео расхохотался каким-то жестоким смехом:

— Горг[3], я уже ни в чем не уверен. Это ты все решил! Твою любимицу мы не можем вывести из игры прямо сейчас, но вот роли поменять — вполне можем. Вот только ее партию должен доиграть кто-то другой. Или ты передумал? — пристальный взгляд голубых глаз испытующе изучал мрачные черты.

После продолжительного молчания тот все же покачал головой.

— Нет.

Светлоглазый слегка приподнял одну бровь:

— Твой выбор я осуждать не собираюсь, но скажи только одно… А какая разница? Забрать ее сейчас ты все равно не сможешь. А потом — потом она в любом случае станет твоей.

— Я не хочу, чтобы она страдала, — спокойно произнес Горг, — Если в моих силах сделать ее муки чуть терпимей — я это сделаю.

— А я-то полагал, что этот этап для нас давно пройден, — хмыкнул Тео. — Что ж, пусть все будет, как ты решил. Только не забывай, мой друг, что избыток эмоций ведет к ошибкам, чаще всего — непоправимым.

Сказав это, он приставил ладонь козырьком ко лбу и, щурясь от яркого рассвета, вгляделся в небо. Оно казалось совершенно обычным для этого мира и этого времени: серое, лишь с легким намеком на голубоватый отлив, без единого облачка. Безжизненное небо пустыни, в которую и превратилась Земля. Но вот вдалеке каплей чернил на грязноватой бумаге проявилась темная точка.

— Началось, — одновременно сорвалось это восклицание с губ друзей.

А точка в небесах разрослась до настоящей тучи, но не благодатный дождь должна была она принести… Только гибель.

Из черного тяжелого облака полились на землю струи воды. Иссохший песок жадно впитывал их, давая просачиваться глубже и глубже. Темнели камень и бетон, потемнело небо, в один миг ясный день превратился в густые сумерки.

Ни одна капля не коснулась Тео и Горга. Первый довольно кивнул, бросив прощальный взгляд на не стихийное буйство, и исчез, словно и не было. Во взгляде второго мелькнуло сожаление. Но мгновением позже во влажном воздухе растворился и он.

* * * *

Я проснулась утром раньше обычного и не смогла заснуть снова. Какое-то странное чувство, царапаясь и волнуясь, вызывало необъяснимую тревогу, будоражило. Стоило только закрыть глаза и, могу поклясться, я начинала слышать странный шум. Смесь журчания и шороха непонятного происхождения — в полной тишине это производило удручающее, сводящее с ума впечатление.