На руинах Эдема - [26]

Я ошиблась, и мне сразу же стало очень стыдно за собственные мысли. В темных запавших глазах женщины была только боль… В них просто не осталось места ни для какого другого чувства, в том числе и обвинений. Это страдание выжигало Элизабет изнутри, заставляло ее сгорать заживо. Чтобы понять ее, я пыталась вспомнить, что чувствовала на похоронах мамы и сестер… но память будто отгородила эти события полупрозрачной стеной: я видела только расплывчатые желтоватые лица и помнила, как крошки земли, горсть которой полагалось бросить в могилу, кололи судорожно сжатую ладонь. Все же время по-своему милостиво, оно не стирает воспоминания и не излечивает от них, только притупляет со временем. Пройдет несколько лет и от гибели Яна и Энн в моей голове останутся только смутные полуобразы. Возможно, оно и к лучшему, иначе человек бы попросту не выдерживал всех испытаний, которые приносит жизнь.

Гелий и Сильва тоже присутствовали тут. Конечно, они не плакали, так как почти не знали погибших, но все же скорбь оставила свою печать и на их лицах. Только Лоа не было на похоронах — я категорически запретила ей идти. Надеюсь, поступила правильно, решив, что девушке и так достаточно потрясений. А глядеть на разорванные тела, в которых еще недавно была жизнь, с которыми ты еще вчера общался и шутил… сказать, что тяжело и трудно — не сказать ничего. Все мы видели немало смертей, но эти, несомненно, были одними из самых ужасных.

Позже ко мне подошел Дилан.

— Тереза, — то, что меня назвали полным именем, только подчеркивала серьезность и трагичность этого дня, — Прости, ты была права, а я…

— Пожалуйста, не надо, Дилан, — попросила я, отводя взгляд, — Думаешь, правота мне сейчас в радость!? Как бы я хотела ошибиться тогда…

Осунувшееся лицо нашего «командира» исказила ненависть — ненависть к самому себе. Самое ужасное чувство, которое только может терзать человека.

— И все же, ты была права, — упрямо повторил он, — Из-за моей самонадеянности… из-за нее мы потеряли двух людей.

Я оборвала его резко, почти жестоко: — Если ты будешь винить сам себя, это не поможет никому — ни живым, ни мертвым! А если так уж хочется, подумай о том, какого сейчас Тайре…

Дилан замолк, видимо, обдумывая мои слова. После этого он выговорил медленно и без особой уверенности: — Я считаю, нужно отменить все вылазки и рейды, по крайней мере, на время.

— Это решение ты будешь обсуждать со всеми остальными, — твердо сказала я, — У нас пока еще равноправие, и голос каждого Гонца имеет равный вес, — черт, после этих слов чувствовала себя последней дрянью… Не знаю даже, почему так себя вела в тот момент. Может, какая-то очередная защитная реакция психики?..

А поведение Дилана в очередной раз вызвало у меня уважение.

— Да, это надо обсудить, — кивнул он, — Поможешь собрать всех?

— Уверен, что сейчас подходящее время?

— Именно сейчас самое походящее. Нужно решить этот вопрос, пока все еще могут рассуждать объективно, пока воспоминания еще свежи.

Я понимала, что он имеет в виду, то, о чем я уже размышляла сегодня. Через какое-то время — неделю, месяц, год — смерть «близнецов» уже не будет казаться такой жуткой и трагичной, постепенно мы примем ее как нечто должное, уже состоявшееся. Но сегодня, пока перед глазами у всех еще стоят картины похорон… да, это имеет смысл.

— Пойду, сообщу остальным, — уже готовясь уйти, я обернулась, — Лоа тоже звать?

— Она одна из нас. Да, — Дилан ответил именно то, что я рассчитывала услышать. Пусть я даже считала немного иначе — и не потому, что не видела в этой девушке равную себе… Я не хотела, чтобы Тамара стала одной из Гонцов; к счастью, она никогда и не грезила этим, моей сестренке хватало здравомыслия понять, какое дело ей не по зубам. По схожей причине я не желала видеть в наших рядах Лоа, ведь она стала для меня чуть ли не второй младшей сестрой, хотя мы и являлись почти ровесницами.

Открыв дверь комнаты, удивилась тому, что там было темно. Окликнула Лоа и попутно нажала на выключатель… Но лампа осветила только мебель, никого живого внутри не оказалось.

— Я убью ее!.. — простонала я. Не думаю, что Лоа кто-то похитил. Куда вероятней, что девушка ушла сама.

* * * *

На поверхности она чувствовала себя не слишком уютно. Нет, в самом начале, как уже говорилось, эти мрачные пейзажи даже немного нравились Лоа. Но только поначалу. Теперь, когда она знала и, самое главное, поняла, причину, которая привела мир к разрушению… К тому же, раньше она не выходила наверх в одиночку, а сейчас это пришлось сделать. Ведь никто, даже милая и добрая Тесс, не поверил бы, что она способна на такое. Что и говорить, даже Гелий и Сильва, похоже, сомневались в ее способностях. Совершенно зря.

Ведь Лоа все же видела — несмотря на категорический запрет Терезы — похороны Энн и Яна. Не заплакала, только сжала кулаки и стиснула зубы: уже в тот момент она поняла, что не может бездействовать больше ни минуты. Все считали рыжеволосую и ангелоподобную девушку тихой, даже боязливой, но она была гораздо сильнее, чем думали люди.

Конечно, убить кого-то не так просто. Пускай, ты полон ненависти; пускай, тот заслужил смерти. Убивая, мы теряем часть себя и приобретаем неотступного призрака за спиной. Ни одного человека такое не оставит прежним, некоторых лишит рассудка… Но Лоа не была человеком, почти не была. Силы, что покровительствовали ей, несоизмеримо могущественней, несоизмеримо выше чувств человеческих — точно так же, как и цели, которые они преследовали.