На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат - [112]

Показав Запад как вполне конкретный материальный мир (наследство из чемодана, присланного из Германии, оказывается барахлом с заштопанной резиновой куклой, а идеальный заграничный мужчина – негром), режиссёр подчёркивает, что в сознании многих румын «цивилизованная» Европа предстаёт как идеализированный образ обеспеченности и благополучия. Причём таким, ради которого требуется отказываться от чего-то важного в этой жизни в Румынии: «Мы все должны идти на жертвы ради исполнения своих желаний», – говорит Михаэлла Лучи, уезжая на Запад с непонятной для себя мотивацией, когда между ними начинает зарождаться любовь – её основное желание по сюжету.

Тему жертвенности Кристиан Мунджиу разовьёт в следующей своей картине «4 месяца, 3 недели и 2 дня» (4 luni, 3 saptamani si 2 zile, 2007), ставшей лауреатом премии «Золотая пальмовая ветвь» 60-го Каннского фестиваля. В центре повествования – один день из жизни двух университетских подруг в Румынии времён Чаушеску (1987 год). Одна из девушек на сроке беременности 4 месяца, 3 недели и 2 дня пытается сделать нелегальный аборт, вторая активно ей в этом помогает. Несмотря на наличие примет времени (чёрный рынок, сигареты Kent, подпольные аборты), режиссёр рассказывает не о том, как страна жила в последние дни социализма, а о том, как ведёт себя человек, находясь «на грани».

«4 месяца…» – пожалуй, самая глубокая в психологическом плане картина нового румынского кинематографа. Она, словно психоаналитик, вскрывает болезненные травмы человека и общества, и через это даёт возможность и человеку, и обществу повзрослеть и научиться брать ответственность за себя. Гэбица, девушка делающая аборт, при первом приближении кажется совершенно инфантильной, неспособной решить свои проблемы самостоятельно. Её подруга Отилия, напротив, очень деятельна, она берёт на себя все хлопоты по «шевроны» подруги из сложной жизненной ситуации. Но, погружаясь в ткань повествования, характеристики девушек претерпевают значительные изменения. Становится очевидным, что Отилия в своём порыве помочь подруге напрочь игнорирует свои потребности и возможности, фактически оказывается «на грани», позволив врачу себя изнасиловать в счёт оплаты операции Гэбицы.

Неспособная сказать «нет» Отилия берёт на себя решение всех технических вопросов по предстоящему аборту – от организации места для операции и оплаты врача до поисков по общежитию фена и мыла для подруги. При этом Гэбица – не инвалид, она не бьётся в конвульсиях от боли, она делает депиляцию и педикюр, в то время как Отилия бегает по городу, решая проблемы. Драматизм этой ситуации не в том, что тоталитарное государство лишило женщину права самой принимать решение, рожать ей или нет, заставив рисковать своей жизнью, прибегая к подпольным манипуляциям, а в том, что «тоталитарное государство» – это сами люди, которые отнимают у других людей и себя свободу выбора. Аборт Гэбицы – это её личный выбор, возможно, он инфантильный, но мы не знаем всех обстоятельств, которые подтолкнули её на это решение. А вот Отилия оказывается полностью лишённой личных границ, что и формирует в ней психологию жертвы. В кульминационной сцене в гостинице она обвиняет (не безосновательно) подругу в том, что та её втянула в интимную историю с врачом. Но в общении участвуют двое участников, и навязанное неудобное решение говорит не только о способности к манипулированию одного из партнёров, но и о том, что второй человек это позволил.

Рассматривая этот фильм в контексте нового румынского кинематографа, очевидной становится метафора, что и инфантильность (неспособность взять на себя ответственность за собственную жизнь), и психологию жертвы (способность видеть себя жертвой обстоятельств или других людей) в равной степени можно отнести как к героиням этой картины, так и к румынскому обществу, переживающему посттравматический синдром социалистического прошлого. Показывая крупным планом абортируемого ребёнка, режиссёр пытается выдернуть зрителей из зоны комфорта, на физиологическом уровне заставить почувствовать личные границы, чтобы через осознание и принятие быть способными брать на себя ответственность за собственную жизнь, в отличие от Отилии, которая в финальной сцене произносит: «Мы больше никогда не будем это обсуждать», – лишая себя тем самым надежды на взросление.

В 2012 году выходит третья полнометражная игровая лента режиссёра «За холмами» (Dupa dealuri), которая на 65-м Каннском фестивале получила награды в номинациях «Лучший сценарий» (Кристиан Мунджиу, Татьяна Никулеску Бран) и «Лучшая актриса» (Космина Стратан, Кристина Флутур). Как и в фильме «Запад», история начинается с железнодорожных путей. С той разницей, что в «Западе» молодая пара, вернувшись домой, обнаруживает, что их в буквальном смысле выселили из съёмной квартиры, выставив все вещи на улицу, что и послужило началом их миграции из страны, а в «За холмами» – Алина (Кристина Флутур) возвращается из Германии, куда переехала после сиротского приюта в Румынии. Мунджиу как бы показывает ситуацию в развитии – возвращение на родину после эйфории, связанной с эмиграцией на Запад. При этом чувство бездомности, тоски и одиночества присутствуют как в одном, так и в другом случае. Как и в «4 месяцах…», режиссёр рассказывает историю двух подружек, одна из которых оказывается в нестандартной ситуации, а другая пытается ей помочь. Третьим участником драмы, кульминационной её части, также становится мужчина, только не подпольный гинеколог, а священник (Валериу Андриута).