На рубеже веков. Дневник ректора - [36]

22 мая, пятница.

Обязательные мероприятия, т. е. то, что мне совершенно необходимо сделать лично:

* В 12 обязательно присутствовать на защите дипломных работ у наших девочек-итальянок. Это остаток семинара Евгения Солоновича, студентки, которые ездили на стажировку в Италию и поэтому не могли участвовать в защитах вместе со всеми остальными студентами. Меня приятно удивляет на защитах у Солоновича объем и серьезность работ. Особенно понравилась Марина Бобылева, переводившая «Монолог о не родившемся ребенке» Арианы Фаллачи. Защищалась Женя Титунова, но все это довольно поверхностно, хотя она сама уже превратилась из ребенка в тяжеловесную еврейскую девушку. Я еще раз порадовался во время ее защиты, что не сломал ее судьбы, остановил себя.

* Обедал с Дженифер в нашей институтской столовой. Кроме нее и Сары, были еще С.П., Наталья Александровна Бонк, Ирина Шишкова, Кешокова и Царева. Все прошло очень мило, Наталья Александровна занимала Дженифер песнями на английском языке. Они пели, как две виолончели.

* Вручал дипломы. День назад здание Дома Советов в Махачкале захватил, как объявили, террорист, некто Хачалаев, он, кстати, является или являлся депутатом Государственной думы… Оказалось, что он еще и бывший выпускник Литинститута. НТВ, говоря об этом факте, сообщило, что Хачалаев является выпускником элитарного московского вуза — Литературного института имени Горького. Вот с этого я и начал, дипломы мне, дескать, выдавать уже страшновато: Яндарбиев, недавний президент Чечни, был нашим выпускником, и вот теперь Хачалаев. Не станет ли таким образом знаменит кто-нибудь из нынешних выпускников. Сообщил и цифру: всего с 1930-х гг. было выпущено на дневном отделении 2154. В этом году нас покидают 34 выпускника набора 1992 года. Это были самые тяжелые годы, когда мы принимали этих ребят, казалось, что пришел конец профессии, но мы просто пытались еще и набрать более или менее талантливую молодежь, даже при той заниженной квоте, которую нам спустило министерство. В своей речи я сказал, что путь нашей страны выбрали их отцы, матери и старшие братья.

* В Большом Театре заказаны два билета на «Лебединое озеро» в новой редакции Васильева. Я уже знаю, что премии мы Васильеву на своей комиссии не дали, а включили его в список лауреатов, выполнявших программу по празднованию 850-летию Москвы. Брезгливо отмахнулись. У спектакля была тяжелая пресса, и даже зная продажность и ангажированность нашей печати, я не предполагал такой недобросовестности. Это не только естественное для Васильева обрусение спектакля, но и приведение в какую-то драматическую форму всей балетной ткани. Возникло цельное и плотное по своей внутренней структуре произведение. Исчезли, превратившись в сценическую мотивированную ткань, все дивертисменты. Особенно мне понравился всегда провальный 1-й акт. Все спорно, не так, как раньше, но интересно. К сожалению, грамотны, техничны Н.Семизорова и К.Иванов, последний и молод, и прелестен, но не очень выразительны и трагичны. Все это восполняет Н.Цискаридзе, король. В известной мере весь балет — это борьба в противостоянии с Майей Плисецкой, но и с памятью о ней. Сделаем наоборот, чтобы изгнать и дух этих простеньких аттракционов с заломанными лебедиными руками. Самая интересная фигура балета — это король. Образ сделан мощно, сильно, не без сегодняшних веяний. Налицо явление, если не вытеснения мужским танцем танца женского, то его активное пробивание. Одновременно, как мне показалось, очень планомерно Васильев вводит в мужской танец и виртуозные женские элементы. Понравилось мне все, даже декорации.

Наблюдение попутно. Я сидел в первом ряду и заглянул в оркестровую яму. Ба! Здесь поменялись лица — очень много, почти все, люди со славянской внешностью. Я это отношу к тому, что все другие музыканты играют сейчас за границей. Там больше платят.

Возвращаясь на машине из театра, решил заехать для летучей проверки в институт. Уже у калитки встретил выпившего Лешу Тиматкова. Мое указание Леша и наш замечательный охранник Коля выполнили. Не в девять, но в десять все стали расходиться, здание, когда я подошел к подъезду, оказалось уже очищенным.

23 мая, суббота.

Во Владимир. Утром в 7 часов институт открыт, никак Колю-охранника не могу добудиться.

Нашел компромисс. Во Владимире Дженифер лезет в каждую щель в музее. Я впервые оценил Золотые ворота. Пешком в дождь к Нередице, дамы босые. Удивительный храм с дрожащим внутри воздухом; во Владимирском соборе — фрески Рублева. Монашенки во дворе Боголюбского монастыря.

О рождаемости в 1986. Детская смертность — 45 на 100. За ужином упомянул эти факты.

24 мая, воскресенье.

Вернулся часам к девяти. В.С. рассказала все политические новости. А они, как и всегда за последнее время, постыдны. По телевизору показывают церемонию присуждения премии Тэффи, изо всех сил старающуюся быть похожей на какую-нибудь дурную американскую церемонию. Почти сразу же показали трех номинантов на премию за передачи об искусстве. Были Вульф, Скороходов и совсем уже слабенькая… Я сразу сказал: Вульфу не дадут, слишком его ненавидят. Так и не дали, но здесь был свой коварный сюжет. Премию по решению жюри должен был получать Глеб Скороходов. Но его в зале не оказалось: его просто не предупредили, потому что персонал был уверен, что главный претендент — Виталий.