На Рио-де-Ла-Плате - [3]

Я был не на шутку заинтригован. Едва ступив на эту землю, я сразу же получил повод познакомиться с самыми сокровенными ее порядками. Мне очень хотелось еще немного поразыгрывать роль своего двойника, но я сдержался. Конечно, прежде чем прибыть сюда, я постарался навести справки о здешних порядках и потому понимал, что чрезвычайно опасно будет потворствовать заблуждению моего визитера только ради того, чтобы выведать тайны, которые мне вовсе не следовало знать. Поэтому я сказал ему:

— К сожалению, я не могу подписать подобную бумагу. Я знать не знаю, что делать с этими винтовками.

— Не знаете? — изумленно спросил он. — Ваше высокоблагородие за неделю может созвать под ружье свыше тысячи человек!

— С какой целью?

Он отступил на пару шагов, прищурил один глаз и лукаво улыбнулся, словно хотел сказать: «Ну хватит ломать комедию, я ведь точно знаю, на что могу рассчитывать!» Затем он спросил:

— Мне в самом деле нужно растолковать это вашей милости? Как только я услышал, что вы прибыли в Монтевидео, я понял, какова цель вашего присутствия здесь. Ведь есть только одна цель.

— Вы заблуждаетесь, сеньор. Мне кажется, вы принимаете меня за какого-то другого человека.

— Не может быть! Вы напускаете туману, потому что мое предложение насчет винтовок, может быть, не приемлемо для вас. Что ж, я готов сделать вам другие предложения.

— Не вижу в этом смысла. Вы явно путаете меня с кем-то, кто имеет со мной сходство.

И это его не смутило. Он оставался уверенным в себе, но теперь еще и с долей высокомерия.

— Как я заключаю из ваших слов, — сказал он, — вы сейчас не желаете разговаривать ни об этом, ни о другом подобном деле. Тогда подождем более подходящего момента, сеньор. Я позволю себе снова навестить вас.

— Результат будет тот же.

Он, посерьезнев, спросил:

— Так, значит, вы не хотите видеть меня?

— Мне всегда будет приятно увидеть вас при условии, что вы не станете настаивать на упомянутом недоразумении. Вы можете мне сказать, кто тот господин, с которым вы меня путаете?

Теперь он смерил меня пристальным взглядом. Затем произнес, покачав головой:

— До сих пор я знал вашу милость как смелого, заслуженного офицера и многообещающего государственного деятеля. А те качества, что я в вас открываю сегодня, убеждают меня в том, что вы и на политическом поприще быстро сделаете карьеру.

— Вы полагаете, я с вами шучу? Что ж, взгляните на мой паспорт!

Из бумажника, лежавшего на столе, я достал свой паспорт и подал ему. Он прочитал его и слово в слово сравнил все описанные там приметы с моей внешностью. При этом лицо его постепенно вытягивалось. Он пребывал в смущении, которое с каждой минутой росло.

— Дьявол! — воскликнул он, швыряя паспорт на стол. — Как же мне теперь быть! Я, как и двое моих друзей, посчитали вас именно тем, кого я надеялся в вас обрести!

— Когда вы увидели меня?

— Когда вы стояли у двери отеля. Но этот паспорт… Он напрочь сбивает меня с толку. Вы действительно из Нью-Йорка?

— Разумеется. Прибыл на «Sea-Gall»[9], он и сейчас еще стоит на якоре. Вы можете навести справки у капитана.

Тут он вышел из себя:

— Черт вас побери! Почему вы мне сразу об этом не сказали?

— Потому, что вы не спрашивали. По вашему поведению можно было заключить, что вы меня знаете. Только когда вы заговорили о винтовках, я понял, в чем дело. Тогда я обратил ваше внимание на допущенную ошибку; надеюсь, это вы подтвердите.

— Ничего я подтверждать не буду, вообще ничего! Как только я вошел сюда, вам надо было сразу же сказать мне, кто вы такой.

Он стал раздражать меня своей грубостью. Надо было поставить его на место.

— Ведите себя прилично! Я не привык, чтобы мне в лицо чертыхались. Я к тому же не ясновидец, чтобы, видя человека впервые в жизни, немедленно сказать, что ему от меня надобно. Впрочем, вам следовало расспросить хозяина или прислугу отеля, прежде чем прийти ко мне. Тогда бы вам непременно сообщили, что я иностранец.

— Мне это, разумеется, сказали, но я не поверил, поскольку, судя по обстоятельствам дела, полагал, что сеньор, за которого я вас принял, пребывает здесь инкогнито. К тому же у вас такое произношение, что никогда не скажешь, что вы иностранец.

Последнее было очень лестно для меня. Когда я несколько лет назад прибыл в Мексику, то ужасно коверкал испанский язык. Но лучший наставник в языках, как известно, — жизнь. Во время долгого путешествия по Соноре и югу Калифорнии я постепенно открыл для себя lenguaje española[10], хотя вплоть до сегодняшнего дня не подозревал, что стал настоящим Санчо Пансой[11].

— И наконец, — продолжал он, — почему вы носите точно такую же бороду, как жители Восточной республики?[12]

— Путешествуя, я имею обыкновение приспосабливаться к привычкам местного населения, потому что не хочу выглядеть чужаком.

— Ну, тогда вы тоже виноваты в том, что я принял вас за другого. Иностранец не имеет права нам подражать. Известна определенная порода животных, которая в высшей степени наделена этим умением подражать, и потому любой разумный человек остерегается уподобиться им.

— За этот тонкий намек я весьма вам признателен, сеньор, однако я настоятельно прошу вас оставить свои поучения. Пока что я выслушивал их, ничем вам за это не платя, но, ежели вы и дальше будете продолжать в том же духе, придется мне наградить вас гонораром соразмерно вашим заслугам.