На ратных дорогах - [84]

— Разрешите мне отправиться первым, — попросил начальник артиллерии. — Надо разведать…

— Спасибо, друг. — Я с благодарностью пожал руку своему помощнику. — Но мне нужно быть там раньше.

Водная гладь Днепра казалась необычно тихой и пустынной. Ярко светило солнце. Солдат уже подал маленькую юркую лодку:

— Править, товарищ генерал, умеете?

— Конечно, Игорь Петрович!

— Тогда садитесь на корму.

Быстро добрались до середины реки, а враг все молчит. Даже как-то не верится, что он видит нас. Сомнения рассеял Игорь Петрович:

— Это завсегда так, — сказал он. — Пропустит подальше, а потом и лупит, чтобы наверняка утопить. Расчет правильный: до берега далеко, побарахтаются «пассажиры» и на дно пойдут.

Да, до берега далеко! Если лодка опрокинется, не проплыть и половины расстояния. Сейчас особенно пожалел, что не захватил с собой доску — там, на берегу, неудобно было обнаружить слабость.

Но вот просвистел и разорвался впереди первый снаряд. Второй полетел дальше. Третий должен взять в «вилку». Однако Игорь Петрович налег на весла, и наша «смерть» упала за кормой. Перевозчик, человек бывалый, приказал развернуть лодку немного вправо, и очередной снаряд поднял столб воды в стороне. Тогда противник открыл беглый огонь, но мы уже подходили к берегу, а за ним наша лодка не видна.

— До свиданья, Игорь Петрович! — крикнул я, выпрыгивая на песок…

Впереди еще много светлого времени. С ожидавшим меня Ивановским поднялись на высокий берег. Укрывшись за кустами, я познакомился с занятым нами плацдармом, внимательно рассмотрел высоту 243,2.

Восточный скат ее, обращенный к Днепру, покрыт лесом, и здесь удобно расположить огневые точки-. Южный скат открытый и крутой. Все подступы к высоте ровные, без признаков растительности. Здесь один вражеский пулемет может остановить целый батальон. А ведь на высоте, нам известно, располагается еще и минометная батарея. Про себя отметил: в период артиллерийской подготовки обязательно подавить всю огневую систему врага.

Прибыл Дзевульский. Посоветовался с командующим артиллерией дивизии и предложил простой план использования огневых средств. Все батальонные и полковые пушки они решили выдвинуть на открытые позиции. С началом артподготовки, пока дивизионная и корпусная артиллерия будут обрабатывать высоту, стреляя по площадям, легкие орудия прямой наводкой уничтожат выявленные цели. И наступать они будут вместе с пехотой.

Атаку назначили на утро следующего дня. На ночь полковник Ивановский уступил мне свою тесную, похожую на нору землянку. Ночь выдалась холодная, от реки тянуло сыростью.

К утру саперы подготовили мне удобный окоп.

В 8 часов артиллерия и минометы с восточного берега открыли огонь. Вслед за огневым валом пошли стрелковые подразделения. На высоте ожили орудия, минометы и пулеметы. А наши пушки прямой наводки молчали.

— В чем дело? — спрашиваю командующего артиллерией дивизии.

Тот замялся, потом говорит:

— Дороги трудные. Пушки пришлось тащить на руках… Не успели…

Мне стоило большого труда сдержаться.

— Почему не доложили об этом утром? Можно было задержать наступление. А теперь по вашей вине части несут напрасные потери!

Приказал атакующим закрепиться на достигнутых рубежах до следующего утра.

На следующий день мы с Дзевульским сами проверили и убедились, что на этот раз командующий артиллерией дивизии не подкачал.

Командира полка, который должен брать высоту, я вызвал к телефону, расспросил, готовы ли бойцы, и сказал, что назначаю его комендантом высоты. После этого приказал начать артподготовку залпом тяжелых минометов по самой вершине.

Корпусная и дивизионная артиллерия обработала высоту, а батальонные и полковые орудия били по окопам. Пехота поднялась и начала штурм.

На все потребовалось полчаса. После этого Ивановский позвонил и сообщил, что высота занята. Но минут через десять опять звонок. Слышу его тревожный голос:

— Товарищ генерал, на высоте опять немцы. Часть бойцов, которая прошла через вершину, отрезана. Не могу понять, как это получается, едва наши спустились за вершину, как противник оказался на ней и начал стрелять нашим в спину.

Мне стало ясно, что противник применяет тот же маневр, что и на Кавказе. Как только наша артиллерия открывает огонь, обороняющиеся подразделения отходят в укрытия, по всей вероятности, на северный скат высоты. А кончится артподготовка — и они занимают свои позиции.

Мне указали, где находится командир атаковавшего высоту полка, и я направился к нему. Застал подполковника на дне окопа с кружкой чаю в руках. Вначале он растерялся, потом вскочил, стал представляться.

Мы сели рядом. Я рассказал ему в чем, на мой взгляд, ошибка.

— Как только снова займете вершину, батальоны пусть идут дальше, а вы с ротой садитесь на ней, занимайте вражеские окопы и держитесь…

Назначили время новой атаки, договорились о поддержке артиллерией. После этого я отправился к себе, а подполковник пошел готовить людей.

Наступление велось решительно. В бинокль я видел, как впереди бойцов на высоту поднимался командир полка. За ним связисты тянули провод и, заняв вершину, подполковник сразу же позвонил мне:

— Товарищ генерал, высота занята…