На распутье - [89]
V
Радные паны, как и следовало ожидать, забыли о клятвенном заверении гетмана упросить короля уйти из-под Смоленска. Теперь рыцарство даже слышать не хотело об этом.
— Если даже его величество король согласится снять осаду, то паны и рыцарство скорей лягут тут костьми, а вековечную свою отчину добудут! — кричал пан Хриштоф.
Перегнувшись через стол, Палицын спросил с насмешкой:
— Исконный русский град Смоленск — ваша вековечная отчина? Ты, радный пан, не потерял ли рассудок?
— Нам до гетманской записи нету дела, — заявил пан Ходкевич, — король выше гетмана Жолкевского. Его величество, пускай даже рухнет небо, отсюда не уйдет. А как Смоленск отдадите королю, то король наш расправится с вором и тогда со всем войском уйдет обратно в Польшу, а сына своего отдаст вам в цари. Такова его воля.
Иезуитствующие радные паны брали то на испуг, то опутывали лисьей лестью, кроме того, послов посадили на такую еду, что многие отощали. Василий Васильевич Голицын, запав телом, предупреждал панов:
— Уморите послов — вам же хуже будет.
Вечерами, когда наползали сырые сумерки, над осажденным Смоленском взметывались зарева, ветер доносил орудийный гул, оттуда, из смрадной мглы, осаждающие везли своих раненых, обваренных смолой. Посольские видели бессилие королевских войск пред неприступной твердыней. Но день ото дня ползли зловещие слухи, говорили, что в городе начался голодный и холерный мор и что Шеин вот-вот сдаст детинец. Радные паны заявили: «Какую королевичу взять веру, то знает один Бог, от Смоленска же королевским войскам ни при какой видимости не уходить». Стало ясно, что никакими посольскими хитростями Сигизмунда от Смоленска не увести. Канцлер Литвы Лев Сапега оплетал послов туманными посулами. Послушав его, думный дворянин Василий Сукин заявил:
— Упорствовать нам же не в пользу. Раз дали присягу Владиславу, то какая нужда оборонять Смоленск? Шеин с архиепископом переморят всех. А толку?
Думный дьяк Томила Луговской, шептавший в углу молитву, переменясь в лице, подошел к Сукину.
— Ты про что же ведешь речь? Куды клонишь?
Сукин вздыбился, у него был неподатливый характер:
— А тебе, выходит, еще мало пролитой христианской крови?
— Радетель! Хочешь поставить на колени Русь? — Старец Авраамий Палицын вскочил, как молодой, на ноги.
— Мои уши не могут слышать сих речей! — заявил Филарет. — И ты, Василий, не лезь наперед старших.
Больше недели нудились в ожидании. Наконец, собираясь к шляхтичам, Захар Ляпунов заявил без всяких обиняков:
— Королевские люди нам не враги: мы с ними, видит Бог, повязаны.
Филарет поднял гневные глаза на Ляпунова:
— Не смей вести таких постыдных речей! Не позорь брата!
При новом съезде паны стали пугать шведами: мол, генералы Делагарди и Горн взяли уж все северные города, к тому же тушинский вор вот-вот ворвется в Москву. Грозили: восемьдесят тысяч коронных войск, не получив жалованья, могут поддержать шведов — и тогда Руси конец…
Голицын видел: поляки не уступят. Оглядев своих, Филарет, нагнувшись к Голицыну, горячо зашептал ему в ухо:
— Реки, князь: Смоленск мы никак не сдадим. И крест целовать Сигизмунду не будем.
— Паны больно облютели… — И, прокашливаясь, глядя в глаза Сапеги, в наступившей тишине Голицын сказал: — Наш наказ писан по уговору с гетманом. Там и слова нету, чтоб нам целовать крест королю. Мы такого не можем учинить без совета всей земли и патриарха.
Пан Хриштоф, обрюзгший от питья и пресыщенья русским салом и сметаной, побагровев так, что сделался медным, завопил:
— Смоленску пришел конец!
— Сперва возьмите, пан Хриштоф, — бросил Палицын.
— Его величество крепость до сих пор щадил. По городу не стреляли из пушек. Но не испытывайте дальше терпения короля, — заметил Сапега.
Пан Мархеря Шеметя, весь в морщинах, отчего лицо его походило на старое лукошко, впился желтыми желудевыми глазками в Филарета:
— Поклонитесь его величеству Смоленском, и тогда вы увидите такую милость от нашего государя и ото всех радных панов, какая вам и не снилась.
— Мы не вольны указать Шеину сдавать город, — заявил Голицын. — Нам надо снестись с Москвою. Без совета всей земли этого не сделать.
Пан Бекеш, ратник Батория, едва унесший ноги из-под Пскова, раздулся от важности:
— Мы сегодня же пойдем на приступ и не пощадим в крепости ни детей, ни стариков!
Авраамий спокойно смерил глазами пана с головы до ног, отчего тот задергался под его взглядом, и с хладнокровием выговорил:
— Жестокость радных панов мы ведаем!
— Надо бы как-то помягше, потише… — Василий Сукин так и шнырял увертливыми беличьими глазками.
— Ты мал чином тут говорить! — одернул его Филарет. — Скажешь, когда попросят.
Прямо от стен, где вот уже другой месяц велись безуспешные подкопы, явился начальник осаждающих королевских войск Ян Потоцкий, продрогший на холодном октябрьском ветру, с ощетиненными усами, при трех заткнутых за пояс пистолях. Хриплым голосом с угрозой сказал московитам:
— Мне ничего не стоит уничтожить крепость. И если вы будете упираться, я так и сделаю!
Томила Луговской поднял в усмешке брови:
— Гляди, пан Потоцкий, как бы ты не оконфузился!
VI
Василий Иванович Шуйский сидел в крохотной, с одним окошком келье Чудова кремлевского монастыря под бдительной стражею шляхты. Казаков и стрельцов гетман почти всех вывел за стены. Бывшему царю прислуживал один вертлявый монах. Шуйский догадывался, что монах подкуплен шляхтой, дабы следить за ним, и потому, как только монах начинал что-нибудь выпытывать, резко обрывал:
В настоящий сборник вошли повести и рассказы Леонида Корнюшина о людях советской деревни, написанные в разные годы. Все эти произведения уже известны читателям, они включались в авторские сборники и публиковались в периодической печати.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.