На распутье - [35]
Ставку Шуйский разбил в селе Ивана Матюханова, сына Вельяминова, — десятка три черных изб разбегалось по косогору. На возвышении блестела маковками небольшая нарядная деревянная церквушка. Внизу, на речном перекате, стояла мельница, ограбленная, как и церковь, мятежниками. Внутри церкви они устроили конюшню, а на кострищах жгли иконы. Настоятеля, предавшего их анафеме, повесили вниз головою в притворе. Болотников, поглядев на него, мертвого, с остекленевшими глазами, заметил:
— Другим будет неповадно. Всех вешать, кто супрочь нас! Веревок у нас, чай, вволю.
— Веревок достанет, — подтвердил Беззубцев.
— Будешь, сатана, пред Богом ответ держать! — Старец-дьячок, появившийся около церкви, седой, сгорбленный, завопил: — Изыди, изыди!
— Энтого — туда ж, за ноги, — распорядился Иван.
…Царский шатер раскинули под старым дубом. Шатры бояр, один другого наряднее, грудились поблизости. Все это не нравилось воеводе Михайле Скопину, и он прямо заявил о том царю:
— Двору тут, государь, не место!
Оставив в Москве распоряжаться брата Дмитрия Ивановича, Шуйский привез под Тулу двор не без умысла: надо было заткнуть глотки сомневающимся, злобствующим, ненавидящим его боярам — я-де не одинок, со мною вся державная сила.
— То мое дело, — ответил племяннику Шуйский.
Наутро повторили приступ — кинули все полки, рати и даже охранных стрельцов. Бились до вечерней зари; город затянуло смрадом и дымом. Лезли остервенело на лестницы, — на осаждавших летели тучей камни, лили смолу, пускали раскаленные бочки; все гуще и гуще устилали мертвецами землю пред стенами. В сумерках затрубили отбой. Воеводы, черные от гари, отводили поределые полки от стен.
— Что ж будем делать, господа воеводы? Может, сдадимся на милость вора?! — Шуйский поднялся. — Стыдно, господа воеводы! Вы не мне служите — России. Воры разорят ваши дома, — и повелительно приказал: — Поставить по обеим сторонам Упы наряд. Большой — за турами возле Кропивинских ворот, у Каширской дороги — меньший, — оттуда мы воров в аккурат достанем.
Воеводы московские обложили Тулу со всех сторон, желая одолеть ее голодом.
— Сын боярский именем Сумин Кровков из Мурома подал в разряд дьякам челобитную, как можно покончить с крепостью, — сообщил Шуйскому вошедший начальник походной канцелярии.
— Зови его сюда.
Иван Кровков, рослый, с подраненной при последнем штурме рукой, лет тридцати, довольно бойко подошел к царю.
— Самое верное дело, государь, запрудить Упу. Мы их потопим. Отруби, государь, мне голову — коли они не выползут из детинца. Вода будет и в остроге, и в городе, дворы потопит, а людям будет нужда великая.
— Ты нам, умный, притчу не плети. Это какой такой водой ты хочешь потопить город?
— То смех даже курам, — подтвердил Зюзин.
Однако Василий Голицын без тени улыбки заметил:
— Он говорит правду.
— А головы не жалко? — Царь уставился на Кровкова. — Можешь лишиться.
— За Русь святую не жалко, — ответил тот, не дрогнув.
— Хорошо. Каждому ратнику и конному принести по мешку с землею. Мешки же немедля скупать у мужиков. Чтоб за короткое время реку перекрыли!
Плотину через два месяца насыпали в полторы версты длиною.
— Теперь, государь, воры никуда не денутся, — сказал Кровков Шуйскому, — вода подымется еще выше: дело-то идет к осени, подмогут дожди.
В детинце молчали церковные колокола, священники, приглядевшись к воровскому болотниковскому воинству, не стали подымать посады. За кого им было просить Бога?
Над городом ползли низкие тучи, злобствовали молнии, тяжкие удары сотрясали и без того сумятящуюся землю.
XXVI
Князь Петр Урусов из царского шатра воротился в свой татарский табор в состоянии гнева и высокомерного раздражения. Мурзы[31] чинно, скрестив ноги, сидели в шатре, дожидаясь его. Татары тихими отрывистыми голосами переговаривались, кляня почем зря Шуйского. Они говорили о том же, о чем думал Урусов, — в том он не ошибся. При его появлении мурзы умолкли и закивали головами в чалмах. Старый мурза, наиболее чтимый всеми и самим Урусовым, прикладывая руку к сердцу, подвинулся ближе к остановившемуся князю.
— Плохо дело, досточтимый князь, — сказал старый мурза, кивая, как кукла, головою.
— Сам знаю, что плохо. Куда ты клонишь?
— Мы, князь, говорили, что наша дорога сторонняя…
Урусов оглядел холодными черными, как деготь, глазами шатер; мурзы почтительно встали пред князем.
— Мы возвращаемся в Крым. Все золото и всякую утварь, как стемнеет, грузите в повозки. А в Крыму — пускай нас достанут! — Он злобно оскалился. — Да поможет нам Аллах!
Выпроводив начальников, Урусов прошел за ковровую перегородку во вторую половину шатра, где ждала его испуганная жена. Она вслушивалась в говор и по отдельным словам поняла, что муж о чем-то сговаривается с мурзами. Что точно замыслил Урусов — про то княгиня не знала. Разведясь с Александром Ивановичем Шуйским, княгиня лишь теперь начала осознавать, какой неверный шаг сделала, выйдя за татарина. Та вольная жизнь, какой жила с Александром, ушла, как сон, — она оказалась затворницей. Княгиня также знала, что Урусов имел наложницу по своему татарскому подлому обычаю, хотя он тщательно скрывал это, дабы не впасть в немилость царя Василия. Княгиня по указанию мужа находилась под пристальным доглядом шпионов, следящих за каждым ее шагом, что особенно угнетало молодую женщину. Она была окружена татарами. Все милые русские обычаи, какие любила княгиня, Урусов запретил, введя в обиход свои, татарские. Она не имела права на людях показывать свое лицо, между ними не раз случались стычки, кончавшиеся слезами княгини.
В настоящий сборник вошли повести и рассказы Леонида Корнюшина о людях советской деревни, написанные в разные годы. Все эти произведения уже известны читателям, они включались в авторские сборники и публиковались в периодической печати.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.