На путях преисподней - [61]

Высунувшись подальше, Уинетт поглядела направо и налево. Судя по всему, лужайки и рощицы окружали здание со всех сторон. И нигде даже намека на рвы, стены и прочие оборонительные сооружения.

Оставив окно открытым — уж больно хорош был ветерок, — она снова оглядела спальню. Кровать в центре и два столика — вот и вся обстановка. Молодая женщина внимательно осмотрела стены, ожидая найти створки стенных шкафов, но ничего не обнаружила. Тогда она подошла к двери, коснулась ее, и дверь распахнулась с той же легкостью, с какой открывалось окно.

Покой, в котором она оказалась, был куда просторнее. Как и в первой комнате, балки под потолком были из светлого дерева, а стены — гладкие и ослепительно-белые, но пол устилали ковры с причудливыми узорами. Спокойствие голубых, серых и серебристых тонов нарушали вкрапления всех оттенков зелени, пурпура и золота. Казалось, ее ноги ступают по россыпи цветочных лепестков. Два высоких окна, снова без переплетов, беспрепятственно пропускали солнечный свет. Его лучи заливали небольшой очаг, заставляя сиять золоченую подставку с дровами и шелковую обивку двух стульев с высокими спинками. Шелк переливался трехцветным узором, серый, золото и серебро казались смешанными поровну. Между стульями красовался низкий медный столик, выкованный с поразительным мастерством. На столике Уинетт увидела кувшин и изысканный кубок ему под пару, черный лакированный поднос оттенял радужную игру хрусталя. Между окнами стоял туалетный столик — точно в том месте, где сходились лучи солнечного света, падающего из окон. Нарядная ткань, которой он был покрыт, повторяла рисунок и расцветку обивки стульев. По сторонам от двери, как стражи, возвышались платяные шкафы. Рядом в сводчатом алькове поместилась ванна, на вид золотая — или, по крайней мере, из металла, неотличимого от чистого золота. Из того же металла были и краны в виде рыб с раскрытыми ртами. Для мыла, купальных простыней и полотенец предназначалась специальная стойка, поместившаяся рядом с раковиной из светлого мрамора. Какое-то мгновение Уинетт колебалась. После ночного кошмара она была вся в поту. Ей мучительно захотелось забраться в ванну и вымыться — но обнажаться в незнакомом месте… Чтобы отвлечься от искушения, она снова принялась осматривать комнату.

Она прошла на середину комнаты — медленно, наслаждаясь каждым шагом. Материал, из которого был соткан ковер, превосходил мягкостью любую шерсть, любой шелк. Тут она обнаружила, что напротив двери, ведущей в спальню, есть другая. Странно, как она до сих пор ее не заметила: массивная ручка и тяжелый засов из золотистого металла должны были привлечь ее внимание. Уинетт торопливо приблизилась к двери, задвинула засов и вздохнула с облегчением. Вернувшись к ванне, она бросила на пол покрывало. Краны были открыты, ванна быстро наполнилась чистой водой. Все это не слишком походило на видения загробной жизни.

Быстро искупавшись, Уинетт завернулась в полотенце и вытерлась насухо. Потом подошла к одному из шкафов, распахнула его… и застыла в изумлении.

Такого изобилия и разнообразия нарядов ей видеть еще не доводилось. Она заглянула во второй шкаф — он тоже был полон одежды. Роскошные праздничные облачения, домашние платья — простые, но в то же время изысканные, костюмы для верховой езды; шаровары из тончайшей ткани, какие любят женщины Усть-Галича, верхние и исподние рубахи, юбки, плащи… Любой женщине этого с избытком хватило бы на всю жизнь. На внутренних полках лежало нижнее белье, туфли и сапожки, пояса, вуали, шарфы и невероятное множество сундучков и шкатулок. И все это было выполнено с изумительным мастерством — впрочем, ничему иному, похоже, здесь не было места.

Уинетт выбрала белье, одела простое платье из голубого шелка, которое застегивалось на маленькие жемчужные пуговки, и стянула его пояском из серебряной филиграни, таким легким, что вес его почти не ощущался. Нашлись и мягкие сапожки в тон платью, только чуть более темные.

Пожалуй, решила Уинетт, я жива. Ибо вся эта мирская роскошь была просто невозможна в загробной жизни.

Эта мысль смутила ее. Если так, то где она оказалась? В тот момент, когда тварь напала на них, на берегу ясно различались огни Геннифа. Но представить себе подобное в крохотном прибрежном городке — да и вообще где-либо в пределах Трех Королевств… Последнее, что она помнила — это сомкнувшуюся над ней пасть чудовища. Получается, это оно принесло ее сюда? Уинетт вспомнила, что они с Кедрином уже видели эту тварь, когда спускались в Нижние пределы — так, значит…

Уинетт похолодела, словно летнее солнце на миг перестало греть. Крепко стиснув талисман в кулаке, она мысленно обратилась с мольбой к Госпоже. И ладонь приятно защекотало, словно камушек стал живым существом. Но ничего более не последовало. И Уинетт каким-то образом поняла: нечто подавляет силу талисмана.

Она подошла к туалетному столику, присела на табуретку и принялась изучать свое отражение. Голубые глаза, глядевшие на нее из зеркала, были расширены от изумления и страха. Она решительно провела руками по своим пшеничным волосам и почувствовала, как паника утихает. Столик был уставлен всевозможной косметикой, но Уинетт лишь мельком взглянула на нее. Повертев в руках кисточку на серебряной ручке, молодая женщина глубоко вздохнула и твердым шагом направилась к двери.