На пути прогресса - [11]

Через строй копий бронемишка прошёл, как раскалённый нож сквозь масло, как тяжёлый шар сквозь кегли, как недельный отпуск после тяжёлого года… В общем, быстро и незаметно, не получив никакого урона, зато с лихвой причинив его нам.

Получен урон головной — 415

Жизнь 12775/13190

Получен урон землёй — 131

Жизнь 12644/13190

Земля от столкновения не пострадала

Наложен эффект — дезориентация.

Длительно дезориентации — 4 секунды.

Это были очень долгие четыре секунды! Когда я поднялся на ноги — бронемишка уже заходил на второй круг, гулко сотрясая своими ногами землю. Его мех волнами развевался на ветру, а пластины мерно шевелились в такт движению могучих мышц. Моё копье сиротливо лежало на земле в паре метров, а из оружия осталась только булава, за которую я и схватился, завороженно глядя на надвигающуюся тушу, повыше меня в холке.

И в этот момент в бок несущейся твари с яростным ором врезались близнецы. То ли они быстрее пришли в себя, то ли просто не попали под раздачу в первый раз… Зато за последнее время эти парни отъелись, накачались — и теперь вдвоём представляли из себя весомую силу. А бронемишка продолжал двигаться на двух задних лапах, согнувшись вперёд, чтобы прикрыть бронёй всю тушку. Центр тяжести у него сместился — и попадания двух снарядов-матершинников его равновесие не выдержало.

Завалившись на бок, тварь жалобно и оглушительно тявкнула — и начала истерично дёргаться, пытаясь принять исходное положение. И вот тут броня сыграла с ней злую шутку, не давая извернуться и снова встать на ноги. Перед нами обнажилось светло-серое нежное брюшко, в которое близнецы, а потом и остальные ударники принялись тыкать всем, что было под рукой. Когда я подскочил с булавой и что есть силы врезал по морде, положение твари уже было весьма плачевным.

Вы нанесли зверю — бронемишка дологнисский 2284 урона

Коэффициент урона — 0,9

Жизнь бронемишки дологнисского 91463/121000

На следующем ударе жизнь уже приближалась к восьмидесяти тысячам, на следующем ушла за семьдесят тысяч, а потом опустилась и до пятидесяти тысяч. И вот тут, в каком-то невероятном кульбите, бронемишка всё-таки перевернулся!.. Взвыл от боли ударник Касса, которому сломало ногу, отчаянно вскрикнула, отлетая в сторону, Мадна… Передняя лапа с когтями прянула в сторону Борборыча, рассекая доспех и грудь до рёбер. Наш тактик отчаянно закричал и отшатнулся.

Новый удар — по башке сверху, прямо по бронепластине — показал уже совсем другие цифры.

Вы нанесли зверю — бронемишка дологнисский 627 урона

Коэффициент урона — 0,9

Жизнь бронемишки дологнисского 55718/121000

— Валите от него! — захрипел Борборыч, и мы все бросились врассыпную, спасаясь от ударов могучих лап с острыми когтями-саблями.

Не обнаружив рядом врагов, бронемишка повертелся на месте, громко порёвывая, а потом застыл — видимо, приходя в себя после того отчаянного непотребства, что с ним случилось. Правда, теперь он стоял на четырёх лапах, убрав когти, и, видимо, решал, что же делать дальше. А мне тем временем пришла в голову совершенно безумная идея — поорать. Да-да, поорать!..

Говорят, что против наших земных медведей помогает. Не уверен, что, будучи сознательным молодым человеком с одной-единственной жизнью, я решился бы испробовать этот способ при встрече с бурым мишкой на Земле, что уж говорить про дологнисскую тварь… Зато тут-то у меня было много попыток, большой запас прочности и, к тому же, верные товарищи по оружию. А ещё можно было попытаться быстро убежать, если мишке это не понравится…

Бронемишка, видимо, обладал тонким музыкальным слухом. В общем, ему ожидаемо не понравилось — и он даже сделал шаг по направлению ко мне, но тут рядом появились Барэл и Тариг, тоже вопившие во всё горло. Подтянулись за ними и другие бойцы — и бронемишка застыл на месте. С его точки зрения, наверно, всё выглядело так:

«Орёт, небольшой, ща вломлю».

«Орёт, стал больше, есть шансы».

«Орёт, большое, что-то стало страшно».

«Орёт, очень большое, много рук, много ног».

«Да ну, на фиг!»

И в тот момент, когда бронемишка понял, что вот это «орущее и большое» ему не по зубам, он развернулся и припустил прочь, высоко вскидывая центральные сегменты брони на спине и виляя мохнатой задницей.

Утерев пот и кровь с лица, я осмотрелся: Мадна лежала без сознания, Борборыч тоже вырубился, а Касса, постанывая, отползал в сторону. Ещё двое бойцов валялись в том самом месте, где бронемишка в первый раз врезался в наш отряд.

— Кадет! Раненые! — крикнул я.

— Уже! — ответил тот, бросаясь к Борборычу.

— Быстро, делаем носилки! — крикнул я и ткнул в тех, на кого выпала эта нелёгкая задача. — Потом отходим в лагерь! На сегодня разведка окончена…

Возвращались мы уже под первыми каплями дождя. Тёмные клубы на горизонте обещали новую грозу в самое ближайшее время, а нам нужно было ещё затащить наверх носилки с ранеными. Холодный ветер трепал кожаную одежду и пробирался под неё, заставляя нас зябко ёжиться. Хотелось поскорее оказаться в домике, растопить очаг, прогреть всё и что-нибудь скушать… Ушибы, оставшиеся после боя, всё ещё болели, заставляя меня морщиться при каждом шаге.