На пути к трону - [3]

Принц рассмеялся, его смех рассыпался сотней колокольчиков.

— Первый раз слышу, чтобы кто-то желал любви в договорном браке! Но ты дорога мне, Мари. И я сделаю все, чтобы ты меня полюбила. — Обнял меня крепче и погладил по спине, целомудренно, но все же нарушая правила этикета.

— Вы бы могли сейчас сказать, что влюбились в меня с первого взгляда…

— Зачем лгать? Ты прекрасна, восхитительна, обаятельна и смела, но для того, чтобы полюбить, одного взгляда мало.

— Это правда, его недостаточно, чтобы влюбиться, хоть вы и самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

— Рад, что ты это признаешь. Но красота — не всегда дар. Люди считают, раз я так красив, наверняка гнилой внутри. И смотрят на лицо вместо того, чтобы услышать и понять.

Я вздрогнула, ведь и сама так думала. Безупречное лицо принца пугало, наводило на мысли о чем-то ненастоящем. Фигура была слишком точеной, даже кисти казались вылепленными скульптором. У Роаха пальцы мозолистые, жесткие, а у Тавра — шелковистые. Неужели у слоновой кости, золота и янтаря может быть душа?

— Ты тоже так считаешь… — Мужские губы исказила горькая усмешка. — Может быть, хотя бы моя жена сможет увидеть меня настоящего?

Танец окончился, отец забрал меня у Тавра, а принц пригласил мою мать. Та от восторга улыбалась и краснела, но я не видела в ней того же трепета, как перед Роахом.

— Маримар, почему ты сохранила в тайне то, кем являешься? — Папа спросил так тихо, что я удивилась, как вообще смогла услышать в грохоте музыки.

Отец изменился, едва мы вошли в тронный зал. Амариэль Черный — так его окрестили после битвы — выпрямился в полный рост, расправил плечи. Каким образом сильный маг, военачальник все эти годы прятался в моем папе, подкаблучнике и тихоне?

— Потому что вижу настоящие лица людей, когда они воспринимают меня как сквира, — произнесла со злостью.

Он пожал плечами.

— Я знал, что ты маг воды, с трехлетнего возраста. Но считал, что будет лучше, если этот дар никогда тебя не потревожит.

Я остановилась как вкопанная, фигуры танца сбились, мама зашипела на папу, и тот снова начал двигаться в такт музыке, увлекая меня за собой.

— И предпочел отдать меня в школу Танцующих леди? Я прошла через столько унижений… Я могла бы быть обвенчанной с Теренисом-младшим, как и планировалось, могла бы стать настоящей леди, а не Танцующей, — слова срывались с языка одно за другим, всю ночь вертевшиеся в голове вопросы требовали ответа.

Однако отец оставался невозмутим.

— Зато это была жизнь. Ты росла, изменялась, боролась. Ты стала сильной, а в королевской семье твою личность уничтожили бы. — Он не выглядел виноватым, наоборот, уверенным в своих действиях, у меня же голова шла кругом. — Говорю тебе все это, чтобы ты была втройне осторожна. Я подготовлю для тебя план побега, если станет опасно. Мари, что бы ты ни думала, я тебя люблю.

От его слов сердце радостно сжалось. Но бежать я не собиралась, тем более что Кровавый договор эту возможность исключает. «До смерти императора», — промелькнула мысль, но я тут же ее отмела. Теренис-старший стар, но слишком упрям, чтобы покинуть этот мир.

Музыка вдруг оборвалась, второй раз за вечер в бальном зале воцарилась тишина. Танцующие смотрели на двери, будто в них только что вошло сказочное чудовище.

— Играйте, — раздался властный голос, который я бы узнала из тысячи.

Роах… Его приказной тон заставил музыкантов заиграть, вот только от их нервозности темп ускорился, и мы с отцом еле успевали выполнять фигуры, впрочем, как и остальные придворные. Едва мелодия стихла, зал наполнился множеством тихих шепотков, полных опасения и предвкушения: «Что он здесь делает? Неужели разразится скандал? Да чем эта девчонка их берет?» Однако Роах прошел сквозь толпу, даже не взглянув в мою сторону, и направился к императору. Наклонился и что-то сказал, скрыв свои слова воздушным покровом. Теренис сначала нахмурился, потом рассмеялся. Следующую его фразу смогла прочитать по губам: «Значит, я все сделал правильно». Что шептал граф, осталось загадкой.

Я не отлипала от отца — в неловких ситуациях хочется, чтобы кто-то взрослый и мудрый закрыл от всех невзгод. Лучше сразиться с десятком врагов, чем наблюдать, как Роах и Тавр сверлят друг друга взглядами, а придворные ловят каждый их жест, чтобы потом обсудить и посмаковать подробности.

Уходя, граф обернулся и со свойственной для него прямолинейностью напомнил, глядя мне в глаза:

— Маримар, надеюсь, вы не забыли, что завтра в академии начинается второй семестр. Ровно в восемь утра вы должны быть на тренировке.

Я кивнула, по привычке вытянувшись по стойке «смирно». В пышном платье с кринолином это выглядело нелепо, и губы графа дрогнули в усмешке. Но она тут же потухла, и граф, мягко воспарив над землей, покинул зал.

Была бы я дома, сослалась бы на плохое самочувствие и отправилась спать, но здесь меня никто не отпустит, поэтому пришлось танцевать и приторно улыбаться, невзирая на косые взгляды. Тавр, заметив, что я устала, отбился от окруживших его воздыхательниц, которые едва ли не рыдали, не скрывая эмоций, и повел меня наверх по тем же коридорам, по которым я шла с Киарой несколько недель назад. А меня преследовало ощущение, будто с тех пор прошла целая жизнь.