На пути к перелому - [6]

К вечеру 20 октября враг прорвал Ишуньские позиции. 170-я немецкая пехотная дивизия при поддержке более 60 танков вырвалась к устью реки Чатырлык, где оборонялась 172-я стрелковая.

Заговорили орудия нашего 340-го гаубичного артиллерийского полка. На правый фланг обороны через русло реки Чатырлык, где более свободно могла проходить боевая техника, был выдвинут 5-й танковый полк майора Баранова. Вступили в бой артиллерия и пулеметы 514-го и 747-го стрелкового полков. Продвижение врага было задержано.

В этом бою наши танкисты истребили до сотни гитлеровцев, а уцелевших отбросили назад.

С того дня на Чатырлыке не затихали бои.

После того как мы потеряли Ишуньские позиции, линия фронта стала представлять слегка выгнутую дугу, обращенную выпуклой стороной к югу. Протяженность ее увеличилась, и плотность обороны нашей 172-й дивизии, таким образом, еще больше ослабла. У генерала Батова и в дивизиях не было уже ни вторых эшелонов, ни резервов.

А Манштейн торопился покончить с войсками 51-й армии на Чатырлыке до подхода сюда сил Приморской. И с утра 21 октября на нас снова обрушились сильнейший огонь артиллерии и удары авиации. Вперед пошла немецкая пехота. Особенно упорно враг рвался на позиции 514-го стрелкового полка подполковника И. Ф. Устинова. Он бросил туда свыше 20 танков. Но стойкость, мужество советских воинов были непреодолимы.

На следующий день суровые схватки разгорелись с новой силой. Пехоте противника все же удалось преодолеть Чатырлык и довольно близко подойти к переднему краю 514-го полка, где оборонялась рота лейтенанта Степаненко. Тогда командир поднял своих красноармейцев в контратаку. Гитлеровцы от неожиданности и стремительности натиска наших бойцов сперва опешили, потом бросились бежать назад, но не многим удалось спастись.

Однако противник на некоторых участках проник в оборону и создал непосредственную угрозу нашему наблюдательному пункту.

В этой критической ситуации очень мужественно действовал заместитель командира дивизии полковник В. В. Бабиков. Это был человек прекрасной души и храброго сердца. Командиры, красноармейцы уважали его за справедливость, личную отвагу. Василий Васильевич воевал в гражданскую, до прибытия в нашу дивизию командовал 361-м стрелковым полком, участвовал в боях на Перекопе, был ранен.

Бабиков быстро собрал всех находившихся в этом районе, разделил их на две группы, организовал бой, а потом повел людей в контратаку. Часть гитлеровцев была уничтожена, а часть отступила. По возвращении Василий Васильевич сказал мне, показывая два немецких автомата:

- Поздравьте с победой, товарищ комдив! Хоть и маленькая она, но все же победа - и трофеи есть, и энпе теперь в безопасности...

Несколько позже, уже в Севастополе, Василий Васильевич все же ушел снова командовать полком в другую дивизию. Дальнейшая судьба его мне не известна: говорили, что погиб. В памяти моей этот замечательный человек и командир остался на всю жизнь.

Вскоре к нам на должность комиссара дивизии прибыл полковой комиссар Петр Ефимович Солонцов. Боевым командиром он, прямо скажем, не выглядел: небольшого роста, худощавый, даже какой-то хрупкий. Но скоро мы все узнали Петра Ефимовича поближе, и перед нами раскрылись прекрасные качества этого человека - коммуниста, комиссара: светлый ум, исключительная честность, скромность и вместе с тем личная храбрость воина и мужество руководителя.

Вспоминается наш первый с ним разговор. Оценивая бои первых месяцев войны, я был склонен ожидать более тяжелых ударов врага, чем они потом оказывались на самом деле.

- Может быть, это и к лучшему, - ответил Петр Ефимович, когда я ему об этом сказал. - В этом случае как бы заранее обдумываются возможные решения на случай, если положение окажется труднее, чем предполагалось. Да и военная теория, кажется, говорит о том, что при оценке врага никогда не следует считать его слабым. Тем более это относится к гитлеровской армии. Очень сильный противник. Опыт первых месяцев войны показывает, что он может наносить и мощные, и неожиданные удары...

Мне этот нестандартный ответ понравился. Потом я узнал, что Солонцов родом из воронежских крестьян, только недавно блестяще окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Поэтому по вопросам философии, диалектического материализма, общей истории, учения о войне и армии он был, пожалуй, самым осведомленным человеком в соединении.

...Но продолжим разговор о боевых делах нашей дивизии. А они были не совсем утешительны. Хотя свои позиции полки и удерживали, но понесли большие потери.

Вечером 21 октября позвонил генерал Батов и потребовал доложить об обстановке на участке дивизии и о состоянии полков. Я сообщил, что позиции пока удерживаются, хотя силы и на пределе, а чтобы полнее уяснить ситуацию, попросил разрешения сделать дополнительный доклад после того, как побываем в полках.

- А разве вы не были в полках? - довольно резко спросил Павел Иванович, и по его вопросу чувствовалось, что он был не в духе. Однако, когда я сказал, что мы только часа два тому назад вернулись из батальонов полка подполковника Шашло, а несколько ранее были в полку Ерофеева и что надо непременно еще побывать в полку Устинова, у которого день был очень тяжелым, генерал Батов смягчился, согласился с нашими доводами и потребовал доложить все обстоятельно не позже чем через час, так как он готовит свой доклад командующему армией.