На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме - [23]

10.10.2018 поступило заявление от гражданина У., в котором он сообщает об убийстве в августе 2018 г. в ИК-6 осуждённого Т., а также о неправомерных действиях со стороны сотрудников учреждения и служащих отдела специального назначения, выразившихся в избиении осуждённых.

В тот же день поступили два заявления от осуждённого Ч. о противоправных действиях в отношении него со стороны сотрудников отдела по воспитательной работе. Отмечается, что зимой 2018 г. они били заключённого по лицу.

23.10.2018 поступила жалоба гражданки К. о неправомерных действиях сотрудников в отношении её брата, что выражалось в применении к нему физического насилия и психологического давления.

08.02.2019 поступило заявление от осуждённых А. и Ш., в котором они сообщают, что в период отбывания наказания в учреждении к ним незаконно применялась физическая сила.

09.02.2019 поступило заявление от осуждённого Ю. о том, что в августе 2018 сотрудники отдела безопасности необоснованно применяли к нему физическую силу.

04.03.2019 поступило обращение гражданина А., в котором указано, что к его брату в 2018 г. сотрудники незаконно применяли физическую силу.

12.03.2019 поступило заявление от осуждённых Л., Ф. и Э., в котором они сообщали, что в период нахождения в ИК-6 сотрудники оказывали на них психологическое и физическое воздействие.

18.03.2019 поступило заявление от осуждённого Х. о том, что в 2018 г. сотрудники учреждения оказывали на него психологическое и физическое воздействие.

21.03.2019 поступило заявление от осуждённого Р. о том, что к нему применялось психологическое давление со стороны неустановленных сотрудников, выразившееся в словесных угрозах убийством.

25.03.2019 поступил рапорт о том, что в обращении гражданки К., которое поступило из Омской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, имеются сведения о фактах применения физической силы и психологического давления со стороны неустановленных сотрудников ИК-6 в отношении её сына.

26.03.2019 поступило обращение осуждённых О. и Ф. о том, что в период отбывания ими наказания имело место превышение должностных полномочий неустановленными сотрудниками исправительного учреждения.

11.04.2019 поступило заявление от осуждённого А. о том, что в августе 2018 г., в период отбывания им наказания в ИК-6, начальник и инспектор отдела безопасности применили к нему физическую силу.

24.04.2019 поступили жалобы осуждённых К. и Ш. о том, что сотрудники ИК-6 в период с октября 2014 г. по октябрь 2018 г. применяли к ним насилие и пытки.

26.04.2019 поступил рапорт о том, что в обращении осуждённых К. и Х., которое поступило из Омской прокуратуры, имеются сведения о фактах применения физической силы и психологического давления со стороны неустановленных сотрудников администрации.

Приведённые примеры и результаты научных изысканий на тему причин пенитенциарных насильственных преступлений указывают на то, что эти девиации являются результатом конфликта. Но если конфликт объективно вызван принудительным способом изоляции (см. пар. 2.1), то стратегии поведения в нём субъективны и представляют собой выбор самой системы, а точнее – конкретных ролей (т. е. руководства), от которых зависит пенитенциарный процесс в конкретном исправительном учреждении.

Последователи теории вариабельности (изменчивости) У. Шухарта пришли к выводу, что большинство любых происходящих нежелательных событий обусловлены самой системой. Так, по оценкам Д. Джурана, 85 % недостатков вызваны общими причинами и лишь 15 % – специальными. По оценкам Э. Деминга, это процентное соотношение составляет 94:6[108].

Таким образом, вмешательство в имеющуюся вертикальную систему – бесполезно и даже вредоносно, ведь процесс может измениться только «с верхушки». Генри Нив уточняет, что, «поскольку главные источники трудностей и потерь коренятся в устройстве систем, в которых работают люди, а не в самих людях, главная ответственность за улучшения лежит на тех, кто имеет власть над системой, а не на тех, кто страдает от её несовершенства»[109].

Применительно к нашей области исследования можно утверждать о том, что развитие пенитенциарных конфликтов происходит в том случае, если действие системы поддерживает или культивирует разделение осуждённых на противоположные роли:

• в иерархии тюремной субкультуры или др.;

• в зависимости от отношения осуждённых к администрации учреждения.

Данное негативное явление предлагается обозначить термином ролевая сегрегация, или полярно-ролевая сегрегация.

В первом случае ролевая сегрегация является особенностью тюремной субкультуры (разделение на «чёрных», «мужиков», «красных», «отверженных» и пр.). Парадигма конфликта – выделение «особой» группы, которая преобладает над другой и присваивает себе моральное право навязывать свою волю и пренебрежительно относиться к тем, кто не принимает эти условия, видеть в них «врага». И если сотрудники колонии начинают относиться к осуждённым в зависимости от их статуса в тюремной или иной иерархии (чем выше статус, тем уважительнее отношение, и наоборот – чем ниже статус, тем презрительнее отношение), они сами поддерживают дальнейшее развитие конфликта.