На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - [154]
Японские артиллеристы поначалу опасались открывать огонь, так как их орудия находились слишком близко, но после первых же выстрелов все изменилось{2020}. «Произошло то, — анализировал доктор Е. С. Боткин, — что происходит в любом театре, когда вся собравшаяся толпа, вследствие действительной или ложной тревоги, должна выйти из здания через его узкие проходы. Произошла давка, паника; люди, находившиеся в крайнем нервном напряжении, совершенно обезумели: забыли родство, чины, душу, Бога и только спасали свой живот. Реакция соответствовала героизму предшествовавших дней…»{2021}. Один из молодых офицеров, пытавшихся навести порядок, в отчаянии покончил с собой{2022}. В какой-то момент единственной управляемой силой, бывшей в распоряжении командующего армией Бильдерлинга и начальника его штаба ген.-л. Мартсона, Алексеева был штабной конвой. Один из его младших офицеров предложил отправить этих кавалеристов в атаку на японские орудия. Но кризис был преодолен за счет нескольких полков, отступавших в порядке — их и направили на выстрелы. После этого Бильдерлинг и Мартсон отправились дальше, а руководить или вернее, пытаться руководить, остался Алексеев{2023}.
В принципе это руководство уже сводилось к тому, что, находя в отступавшей толпе какую-нибудь часть с офицерами, идущую в порядке, генерал-квартирмейстер армии направлял ее на прикрытие отступления. Беспорядок рос лавинообразно, начиналась полная потеря морали, когда заставлял бежать визуальный контакт с разъездом противника{2024}. Тем не менее управляемые подразделения еще встречались. Это мог быть и батальон с батареей и пулеметом, даже команда хлебопеков — все бросалось на укрепление цепи по сторонам Мандаринской дороги. «Недоумевавшие лица солдат этой команды, — вспоминал находившийся при Алексееве полк. Парский, — хорошо запечатлелись в моей памяти»{2025}.
Естественно, что для этого импровизированного заслона, находящегося под обстрелом артиллерии противника, было важно иметь поддержку собственной артиллерии. Кризис на дороге поначалу был преодолен благодаря иницативе одного командира батареи. Выведя орудия на прямую наводку, он заставил японцев прекратить огонь{2026}. Но управлять батареями в этом беспорядке было сложно — некоторые из них произвольно снимались с позиций, отстрелявшись по одной, раз указанной цели. При приближении японской пехоты артиллеристы не хотели рисковать своими орудиями и уводили их на дорогу. К часу дня она опять оказалась под перекрестным обстрелом японских пушек{2027}. И здесь, в котловине у реки Пухэ, армия окончательно разложилась, именно с этого момента применимы слова Алексеева: «25 февраля армия не хотела сопротивляться (подч. Алексеевым. — А.О.)»{2028}. В обозе и среди отступавших началась паника, после которой порядок уже навести было невозможно. Офицеры штаба армии собирали бежавших группами по 15–20 человек, но они разбегались при первом же взрыве шимозы. Повозки мчавшихся обозов калечили людей, особенно отличились артиллерийские парки с мощными лошадьми, сметавшими все на своем пути{2029}.
Находившийся с конницей у западного края «Мукденского горлышка» А. И. Деникин имел возможность наблюдать произошедшее: «Одни части пробивались с боем, сохраняя порядок, другие, расстроенные, дезориентированные — сновали по полю взад и вперед, натыкаясь на огонь японцев. Отдельные люди, то собираясь в группы, то вновь разбегаясь, беспомощно искали выхода из мертвой петли. Наши разъезды служили для многих маяком… А все поле, насколько видно было глазу, усеяно было мчавшимися в разных направлениях повозками обоза, лазаретными фургонами, лошадьми без всадников, брошенными ящиками и грудами развороченного валявшегося багажа, даже из обоза главнокомандующего… Первый раз за время войны я видел панику»{2030}.
Контроль над войсками был утерян. Обозные обрубали постромки и спасались верхом — о масштабах происходившего можно судить по потерям 2-й и 3-й армий в материальной части. Были потеряны 29 скорострельных орудий, 46 лафетов, 44 передка, 547 зарядных ящиков, 9 передних ходов зарядных ящиков, 279 патронных двуколок, 753 хозяйственных двуколки, 79 походных кухонь, 489 разных повозок. Теттау говорит о 6000 повозок, потерянных при отступлении от Мукдена{2031}. Большая часть этих потерь, без сомнения, выпадает на Мандаринскую дорогу. Гибель обоза завершила разложение еще контролируемых войск. Штаб ничего не мог сделать. Солдаты бросали оружие, грабили брошенное имущество, даже повозки штаба 3-й армии. В то же самое время в обозе хозяйничали мародеры{2032}.
Территория в несколько квадратных километров была усеяна убитыми, ранеными и… пьяными. Штаб армии, снова собравшийся у выхода из этой котловины, мог только наблюдать — «…обширное ровное поле было усеяно шедшими и бежавшими врассыпную солдатами, всюду валялись сломанные повозки, с выброшенными из них вещами, некоторые из них горели, видны были бежавшие люди и много лошадиных трупов… Это была картина бегства!»
