На повестке дня — Икар - [19]

— Конечно, я вас выслушаю, — султан с шумом выдохнул, — но слушать — вовсе не означает соглашаться.

— Допустим! — Эван помолчал. — Вы слышали о Махди? — спросил он после паузы.

— Хартум, прошлый век, шестидесятые годы?

— Нет! Бахрейн, восьмидесятые годы, век нынешний.

— Что вы имеете в виду?

Эван Кендрик повторил слово в слово то, что рассказывал Фрэнку Свонну, когда был в Госдепартаменте.

Некий теневой финансист, назвавшийся Махди, поставил себе целью выдавить Запад с Ближнего и Среднего Востока. Кендрик с жаром излагал султану все, что знал. И вот этот Махди надумал сосредоточить в своих руках экономику и промышленность, куда Запад инвестировал огромные средства, для чего создал теневой картель из десятков, возможно, сотен компаний и корпораций.

Эван рассказал, каким образом все это стало известно израильскому архитектору Эммануилу Вайнграссу, который предпринял собственное расследование, когда «группе Кендрика» стали угрожать расправой.

— Оглядываясь на прошлое, я не вправе гордиться тем, как поступил, — продолжал Эван. — Но я поступил оптимально, исходя из того, что произошло. Мне просто пришлось убраться из этой части мира, я ушел из бизнеса, не отважился вступить с ними в схватку, хотя Вайнграсс настаивал на этом. Я говорил ему, что его богатое воображение завело его слишком далеко, что он поверил безответственной пьяной болтовне. Тогда он мне ответил: «Способно ли мое самое смелое воображение, да хоть бы и фантазии моих бражников, придумать какого-то Махди? Он убийца, он преступник». Мэнни Вайнграсс был прав тогда, прав и сейчас. Посольство в руках последователей Махди. Разве вы не понимаете этого, Ахмат? Ведь Махди действительно существует и время от времени пропускает всех, кто ему мешает обогатиться, через мясорубку своего террора.

— Я понимаю только одно — то, что вы вбили себе в голову, поколебать невозможно, — скептически заметил султан.

— Кое-что вбил себе в голову кое-кто и здесь, в Маскате. Не все, конечно, но некоторые не способны понять или объяснить происходящее, но они так напуганы, что отказались встретиться со мной, а ведь мы работали вместе — и они мне доверяли.

— Эван, террор порождает нервозность. А вы вот, американец, переоделись арабом. Этот маскарад, возможно, и посеял панику.

— Откуда им было знать, как я одет, если я с ними говорил по телефону?

— А что вы хотите? Явился не запылился американец и принялся названивать…

— Разве я единственный американец? В Маскате, по-моему, остались кое-какие фирмачи, хотя правительство США отозвало всех своих граждан и наложило запрет на американские коммерческие рейсы.

— Но ваши друзья не понимают, как вы сюда попали. И главное — зачем? Скорее всего, они не хотят быть втянутыми в кризис с заложниками.

— Безусловно. Потому что учинили кровавую расправу с детьми тех ваших подданных, которые пытались этот кризис разрешить.

Ахмат прищурился и сказал с расстановкой:

— Преступления совершаются, да! И моя полиция делает все возможное, чтобы их предотвратить, но я ничего не слышал ни о какой расправе с детьми.

— Вы полагаете, я сочиняю? Дочь одного высокоответственного лица изнасиловали и порезали бритвой лицо, а сыну другого — перерезали горло.

— Если вы лжете… — Ахмат скрипнул зубами, — я перестану с вами считаться. Кто родители этих детей? Назовите имена и фамилии.

— Мне не сказали. Вернее, нельзя было.

— Должно быть, Мустафа рассказал… Больше некому.

— Да, он.

— Я из него душу вытрясу, но мне он скажет.

— Вы поняли, как они действуют? Этот Махди и его люди используют экстремистов, дабы свести на нет всякую конкуренцию, добиваясь полного контроля над финансами, полезными ископаемыми и вообще над экономикой региона.

Султан помедлил с ответом, затем покачал головой:

— Простите, Эван, не могу согласиться с этим. Они просто не осмелятся сделать это.

— Почему же?

— Потому что современные компьютеры контролируют все деньги, поступающие в виде платежей в финансовые органы любых фирм и картелей, потому что денежные потоки непременно пересекаются…

— Вы, надо думать, понимаете в этом больше, чем я, — прервал султана Эван.

— Потому что вы понимаете меньше меня в компьютерном анализе, — отбил пас Ахмат. — Там, где раньше потребовались бы месяцы, даже годы для обнаружения подпольных связей между, скажем, пятью сотнями корпораций, дутых, подставных, да каких угодно, программы проделают все за пару часов.

— Это, конечно, так, — заметил Кендрик, — но вы кое-что упускаете.

— Что именно?

— Эти связи обнаруживаются уже после того, как факт имел место! Короче, когда лисица уже задушит абсолютно всех цыплят. Уж вы извините меня за пару метафор, но едва ли после этого охотники станут расставлять капканы или пошлют своих собак по следу. Конечно, придет новое правительство с новыми законами, а если вам это не понравится, вас можно и скинуть! И никому до этого не будет никакого дела, потому как каждое утро встает солнце и простые люди отправляются на работу.

— Вы нарисовали весьма привлекательную картинку!

— Хорошо, вот вам примеры из истории. Муссолини сразу же навел порядок на железных дорогах, а Гитлер и его Третий рейх действительно оживили промышленность.