На последнем рубеже - [7]

— Иби, мы были рабами. Какая форма?

Однако доводы Намтара не произвели впечатления на его прежнего наставника. Старый Иби-Син всегда был педантом, когда вставал вопрос об одежде гончара. Старик обожал всех учить. Смерть ничего не изменила.

— Призвание человека должно находить отражение в его одеянии. Если хочешь знать, это социальный контракт. От самого жалкого собирателя глины до Великого Царя каждый должен делать то, что от нас требует должность. Даже боги должны склоняться перед законами, в противном случае мы погрузимся в первородный хаос!

— Послушай, мою шапку отобрал жрец. Так что он и виноват в возникновении первородного хаоса.

Тень Иби-Сина исполнила тот же трюк, который ранее продемонстрировала тень Сабит — он ткнул Намтара своим крылом, только сделал это совсем не по-дружески. Намтару показалось, что его протаранили, он потерял равновесие и упал в пыль.

— Эй! — запротестовал Намтар. — За что? — Его досада тут же переросла в тревогу.

От Иби-Сина и других окруживших его теней исходила злоба.

Волна горького отвращения накатила на Намтара. Не требовалось быть пророком, чтобы понять причину их недовольства.

«Я жив, и они мне завидуют, — подумал Намтар. — Ничего удивительного».

Он встал и пошел прочь. Мрачные тени, не отставая ни на шаг, последовали за ним, хотя у них не было не только лиц, но и ног.

Намтар почувствовал, как его охватывает холодный ужас. Что они с ним сделают, если сумеют схватить? Намтар слышал, что мертвые не имеют власти над живыми, но вдруг это лишь очередной образец «знаний» жрецов? Он ощутил прикосновения Сабит и Иби-Сина. А что будет, если все рабы, сошедшие сюда вслед за Гильгамешем, попытаются наброситься на него? Намтар прекрасно понимал, что очень скоро узнает ответ на свой вопрос, если подпустит к себе тени, но предпочитал не ставить опытов на собственной шкуре. Он продолжал отступать, не сводя глаз с рассерженных теней, пока не наткнулся на нечто твердое.

— Что ты здесь делаешь, раб? — голос за спиной Намтара не принадлежал Инанне или Эрешкигаль, если только вышеназванные леди не решили изменить тембр на баритон, чтобы окончательно смутить своих почитателей.

Намтар обернулся и увидел существо, которое не было похоже ни на крылатые тени, ни на сияющих богинь, ни на смертных людей. Однако в нем было немного от всех трех. Ниже шеи клубился туман обычного призрака, но лицо сохранилось так хорошо, что Намтар сразу же его узнал.

— Царь Гильгамеш! — воскликнул он, автоматически поднимая руки вверх, чтобы воздать положенные монарху почести — впрочем, это помогло бы ему в случае необходимости защититься от удара.

Дух рассмеялся, и все его существо засияло так ярко, что тьма Царства пыли и пепла рассеялась. Угрожающая толпа теней, заставившая Намтара отступить к несуществующему углу, также отодвинулась от света. Лишь душа Сабит, единственная из всех, не питавшая ненависти к Намтару, осталась на прежнем месте.

Приветствую тебя, Намтар! — казалось, веселый голос Великого Царя наполнил владения Эрешкигаль. — Нам не хватало тебя. Они послали другого человека вместо тебя — кажется, солдата, — но солдат и без того было слишком много; когда же понадобится сделать новый набор красивых глиняных сосудов, от него не будет ни малейшего проку.

— Ну, да… — Намтар яростно почесал в затылке. Он не знал, куда обратить свой взор. — Я хотел сказать… разве Иби-Син с этим не справится?

Гильгамеш вновь расхохотался, и свет озарил подземное царство.

— Да, ладно, ладно, я пошутил. Взгляни вокруг! Ты видишь таверны или винодельни? Зачем мне здесь чашки? Или солдаты, арфисты, охотники и служанки, если уж на то пошло? — Он покачал головой. — Глупые жрецы. Они правильно поняли мистическое значение чисел, но не более того. К тому же я не заметил, чтобы они отправили со мной хотя бы кого-нибудь из своей братии.

Намтар решил, что сейчас не самое лучшее время передавать привет от Зикуарру, жреца Энки. Вместо этого он сказал:

— Ты неплохо выглядишь для человека… в твоем положении… учитывая все обстоятельства, о Великий Царь.

Лицо Гильгамеша было чем-то большим, чем плоть, а руки — чем-то меньшим, и все же, когда он положил ладонь на плечо Намтара, бывший раб ощутил ee.

— Мы находимся в месте, где титулы и заслуги ничего не значат, Намтар. — Здесь я царь теней, а теням наплевать на слово царей. Здесь я просто Гильгамеш.

— Прошу прощения, о Великий… но мои глаза убеждают меня, что ты куда значительнее, чем эти тени. У тебя сохранилось лицо. Да и они выказывают тебе уважение.

— А если не станут? — Гильгамеш пожал плечами. — Все дело в легендах. Легендах обо мне. Они всегда делают человека более значительным, так что даже здесь что-то остается. Впрочем, в конечном счете это ничего мне не даст. Да, у меня есть лицо, и я сияю, точно задница бабуина; наверху я мог бы благодаря этому и серебряной монетке купить вина. А здесь — кажется, я уже говорил, — здесь вина нет.

Намтар видел проблему несколько в ином свете, нежели умерший царь.

— Если легенды о твоих подвигах придают тебе сияние, о Гильгамеш, и если этот свет может держать на расстоянии обычные тени, я в твою честь вылью несколько мер вина, когда вернусь домой.