На пороге зимы - [194]

Как раз хватит дописать отчёт о расходах за этот год. Последний отчёт баронессы Эслинг. Порой Элеонора замирала от ужаса и гнева, боясь, что муж вот-вот выкинет что-то такое, что даже Ривелен не сможет закрыть на это глаза. Но Тенрик вёл себя тише воды, ниже травы. То ли взялся за ум, то ли смерть брата сказалась на нём сильнее, чем думалось.

Элеонора дописала последние цифры, капнула воском, оттиснула печать и потянулась со стоном. Последние дни она старалась лишний раз не вставать, так болела спина, так тяжело было носить необъятный живот. Внутри всё сжималось и тянуло, а ребёнок потом толкался во всех направлениях сразу. Элеонора пережидала эти мгновения, стиснув зубы и от всего сердца завидуя мужчинам. Право, проще выиграть войну, чем выносить ребёнка!

Она хлопнула в ладоши и с недоумением уставилась на белобрысую девчонку. С обозами прибыли и новые служанки; Элеонора сразу отобрала самых красивых и смышлёных для своих покоев, но привыкнуть к ним не успела.

— Приготовь постель.

— Как будет угодно госпоже.

Элеонора тяжело поднялась и в тот же миг не услышала — ощутила, как внутри что-то лопнуло. Юбки мгновенно потяжелели, прилипли к ногам. Элеонора пошатнулась, ухватилась за край стола. Страх накрыл удушливой волной. Служанка уже была рядом, мягко усаживала в кресло, несмело тянула вверх подол.

— Это воды, госпожа. Чистые. Всё хорошо. Дышите ровнее. Я позову Грету.

— Воды?.. Но ещё рано!.. Слишком рано.

— Как же рано? Самый срок. Не бойтесь, я рядом.

Живот опять скрутило тугой пружиной, и Элеонора обмерла от силы, которая рвалась изнутри. Не крошечное беззащитное существо, а неумолимый безжалостный холод завладел её телом, заставляя дрожать и молиться.

Грета влетела в спальню спустя минуту, не позже; велела топить камин жарче, греть воду и нести чистые простыни. Элеонору уже освободили от платья, в мокрой рубашке было холодно. Грета подошла ощупать живот, и Элеонора отпрянула. Она ждала мести последние месяцы, но куда умнее было бы дать доносить и навредить уже в родах.

— Мне уже лучше, — выговорила Элеонора, осторожно отступая вдоль постели.

— Я буду рядом, госпожа, — отозвалась Грета, так же медленно шагая следом. — Всю ночь. Лекаря разбудим попозже. Первые роды всегда долгие.

— И непредсказуемые, так? — Элеонора остановилась. Вдох. Выдох. — Сядь, Грета. Сядь! Раз у нас много времени…

Хлопнули двери, внесли кувшины с горячей водой, и они снова остались вдвоём.

— Раз у нас вся ночь впереди, самое время кое-что обсудить.

Элеонора представила себя со стороны и едва не фыркнула. Растрёпанная, в мокрой рубашке, то и дело сгибающаяся в схватке… Но иной возможности поговорить начистоту не будет.

— В столице довольны успехами Ардерика. Я намерена выхлопотать ему баронский титул. Ты знаешь, южные бароны — не то, что северные. Хорошо, если владеют парой виноградников и какой-нибудь рощей. Но титул даёт возможности, с которыми можно хорошо подняться. Что думаешь?

— Полагаю, Ардерик будет рад.

— Это не меняет дело. Что ты думаешь об самом Ардерике?

Грета задумалась лишь на мгновение.

— Он свинья.

— Все мужчины таковы! — Элеонора бросила взгляд в сторону пустовавшего кресла под часами, видном сквозь открытую дверь, и поправилась: — Почти все. Вопрос лишь в цене, за которую мы готовы с этим смириться.

— Вообще-то Рик довольно мил, — заметила Грета, — когда не ведёт себя как задиристый петух. Однако терпеть его за пару виноградников я не готова.

Элеонора улыбнулась открыто и приветливо.

— Я поручу вам земли от Ронвейна до реки Серебряной. Они дают три марки в год. Будешь умна — умножишь доход втрое.

— А взамен?

— Не воткнёшь мне нож в спину. Мне нужны свои люди на юге. Север не продержится без южного золота. Я хочу, чтобы Ардерик смотрел за моими землями и следил за доходами. А ты помогала ему. Я уже составила прошение, глянь на столе. На Поминовение мне вернут титул, и я сразу поговорю с господином Ривеленом… если мы с наследником переживём эту ночь.

Грета метнулась к столу и поднесла бумагу к свету. Теперь главное, чтобы она не пошла разговаривать с Ардериком. Он точно взбесится, если решит, что ему, по сути, предложили пост управляющего. Но Грета явно смекнула, какие реки золота потекут сквозь его руки.

— Ничего не выйдет, госпожа, — вздохнула она, подумав. — Ардерик — герой Северной войны и почти барон. Зачем ему ношеный плащ?

— Большая честь носить плащ, который надевали лишь барон Севера и маркграфский бастард, — улыбнулась Элеонора. — Мне всегда казалось несправедливым, что мужчины стремятся сорвать девичий цветок, хотя их собственное поле перетоптано вдоль и поперёк.

— Может, вы и правы. Только даже нетронутый цветок не влечёт, если цветёт впустую.

— Ты не пустоцвет, Грета. Это аранская кровь виновата. Ты когда-нибудь видела, чтобы их мужчины брали в жёны имперских девушек или отдавали своих за наших мужчин? Их кровь просто не смешивается с нашей. Ты станешь прекрасной женой Ардерику. Он, конечно, пару лет будет рваться отсудить назад родовые земли, только что попало в руки к Виллардам, не вырвешь и клещами. Пусть бегает по судам, а ты будешь хозяйничать в Ронвейне. Баронесса Грета Ронвейнер — неплохо, правда?