На полпути - [16]

— Здравствуйте, Мока, — с улыбкой обратился он к ней, забыв на минуту о своем разочаровании.

Он протянул руку, и девушка, слабо пожав ее, холодно бросила:

— Добрый день.

Дани, совсем помрачнев, сел не на заднее сиденье рядом с Мокой, а на козлы.

— Поехали, — сказал он дяде Ежи.

Лошади тронулись.

Однако он чувствовал себя хозяином и, обернувшись, просил девушку:

— В гости приехали?

— Нет. Насовсем. Я буду здесь работать.

— Где? В сельсовете?

— Нет. В сельскохозяйственном кооперативе.

— У нас? — удивился Дани.

Теперь пришла очередь удивиться Моке:

— Да… А разве вы не меня ждали?

— Честно говоря… нет. Мы ждали агронома.

— А я и есть агроном.

Дани почувствовал себя подло обманутым. Где опытный агроном, седовласый сухопарый мужчина в желтых сапогах? Бригадиры, бухгалтеры — никто, абсолютно никто не решался шага ступить без ведома и согласия Дани. Прохазка, его заместитель, проговорился однажды: «Члены кооператива в случае чего рискуют остаться с пустым брюхом, а мы рискуем своей головой». Но остальные члены правления не рисковали головой: ни один из них не брал на себя даже части ответственности. Дани надеялся, что агроном, солидный и опытный пожилой мужчина, разделит с ним тяжесть ответственности. А вместо такого мужчины ему прислали женщину, весившую не больше пятидесяти килограммов. Какое там женщину! Девчонку, в туфельках на шпильках и в модном пальто реглан. И это называется агроном! Ну и дела!

— Я страшно рад, — сказал он Моке и, не вставая с места, неуклюже поклонился. По его лицу промелькнула насмешливая улыбка.

Кровь прилила к щекам девушки.

— От чьего имени вы выражаете радость? — сердито спросила она.

— Разумеется, от имени членов кооператива «Новая жизнь».

— По какому праву? — возмутилась Мока. — Только потому, что вас послали на станцию встречать меня? Кто вы такой?

— Я председатель кооператива, — злорадно проговорил Дани, но в голосе его невольно прозвучала гордость.

Мока замолчала, прикусив губы. Ее суровое, замкнутое лицо стало непроницаемым. Она не проронила ни слова до самого дома и только у ворог, спрыгивая с брички, сказала:

— Товарищ председатель, завтра утром в восемь часов мы встретимся с вами в конторе. Вас устраивает такое время?

— Постараюсь не опоздать, — ответил Дани и, взглянув вслед девушке, отметил, что у нее стройные ножки.

Ложась спать, он задумался о том, на что может быть способна эта девчонка с чувственным ртом, стройными ножками и скрытой страстью. В крайнем случае он выпишет сюда еще одного агронома, пожилого и опытного, какого он давно ждет. Но даже если она мало на что способна, он не отправит ее обратно. Потому что кое на что она все же способна. На что способна любая женщина.

Три дня ушло на то, чтобы объехать на роскошной бричке кооперативные земли. Хотя агрономша не была пожилой и сухопарой, она облачилась в резиновые сапоги и брезентовую куртку, а белокурые волосы покрыла теплым платком. В таком наряде она, пожалуй, еще больше понравилась Дани. Он был предупредителен с ней, но в меру, чтобы не дать повода для каких-нибудь кривотолков. Он угощал Моку сигаретами, подносил ей зажигалку, прикрывал ноги грубошерстным одеялом и при каждом повороте предлагал пересесть на подветренную сторону, но девушка не соглашалась.

— Вы думаете, я первый раз еду по полю в апреле? — насмешливо спросила она, целиком поглощенная деловыми заботами.

На пашнях пока еще не было и следа большого кооперативного хозяйства. Зеленые пятна озимых и коричневые полоски земли под паром, оставленной для яровых посевов, чередовались, как клетки на шахматной доске. Мока держала в руке записную книжку. Она осматривала участки, выделенные под зерновые, прикинув на глаз, говорила:

— Тысяча восемьсот погонных саженей.

И если Дани подтверждал, заносила цифру в свою записную книжку.

Дани был поражен и слегка оскорблен. Он, который знал на память все деревенские угодья и при составлении плана с поземельной описью в руках делал обмеры, не мог отказать в деловитости и сметке молодому агроному, у которого оказался верный глаз. Как точно определяла Мока площадь различных участков! Но его задевало, что этот молодой агроном с верным глазом — женщина, к тому же такая женщина, которая отклоняет знаки внимания и обижает его своей сдержанностью. Он почувствовал, что она не похожа на других деревенских девушек и женщин, с которыми он раньше имел дело. Но чем она отличается от них, он пока еще не понял.

По просохшим проселочным дорогам уже возили навоз, и на южных склонах холмов пахали на лошадях.

— Чья это бригада? — спросила агрономша.

— Антала Касы, — ответил Дани.

— Того, который был кандидатом в депутаты от мелких сельских хозяев?

— А что?

— Ничего. Мне надо знать, об одном и том же человеке мы говорим или нет. Сколько людей у него в бригаде?

— Точно не знаю. Там все, кто живет на Старой улице и под горой.

— Разве нет постоянного состава?

— Почему же нет? В бригаду входят все, кто живет под горой и на Старой улице.

— Ага!

Мока замолчала и только на берегу Рабы заговорила опять. Дани похвастался, что они наметили развести там сад. Это было предложение Прохазки, который и раньше в пойме реки с увлечением занимался садоводством. Он выпросил оборудование для поливки на дьёрском инструментальном заводе, шефствовавшем над их кооперативом, а саженцы выращивали в питомниках. Дани очень гордился таким начинанием, но на Моку это не произвело особого впечатления.